В небе послышался тяжелый гул: “Боинг-747” шел на посадку в аэропорт имени Кеннеди.— Это зависит от точки зрения, — сказал Николас. — Как бы там ни было, Иэясу стал одним из самых выдающихся правителей Японии. Можно спорить, видел ли в нем эти задатки Хидэёси. Они были разными людьми, и нельзя с уверенностью сказать, кто из них был прав, а кто виноват. Они оба сыграли выдающуюся роль в истории своей страны.— Но Хидэёси проиграл, — заметил Кроукер. — Его род оборвался вместе с ним.Николас молчал. На кладбище царила какая-то особая тишина. Люди казались неподвижными, как на старой фотографии. Затянутые дымкой небоскребы Манхэттена выглядели неуместно, словно их по ошибке поставил туда какой-нибудь пьяный рабочий сцены.— Почему же этот человек назвался именем неудачника? — тихо продолжал Кроукер.Николас улыбнулся и посмотрел на собеседника. “Странно, — подумал он. — В зависимости от освещения, лицо лейтенанта кажется то суровым, то изможденным”. Видимо, оно было и тем, и другим.— Это чисто западный взгляд на историю, — мягко объяснил Николас. — В Японии и поражение может быть благородным. Многие наши герои не достигли своих целей — но тем не менее они вели себя как герои. На Западе преклоняются только перед резуль татами . А жаль, тебе не кажется? Кроукер зажмурился от яркого солнца.— Ты хочешь сказать, что Хидэёси был героем. Николас кивнул.— Да.— Ну а другие имена? Как они сюда вписываются?— Честно говоря, не знаю. Но Терри не стал бы писать их без всякого смысла. — Николас вернул бумажку Кроукеру.— Ничего не понимаю.— Я тоже, — признался Николас.Было по-прежнему очень тихо. Николас подумал, что давно уже не чувствовал такой близости с другим человеком, как сейчас с Кроукером.— Знаешь, — сказал Николас, — когда я приехал в эту страну много лет назад, я сознательно отказался от части своего прошлого. Это непросто сделать любому человеку, но особенно тому, кто вырос в Японии. Я чувствовал себя в долгу перед моим отцом, то есть перед Западом.Кроукер молча смотрел на Николаса; он понимал важность этой минуты.— Но вдруг что-то произошло. Словно я очнулся после долгого сна. Чем я занимался здесь все эти годы? Чего я добился? Я не хотел бы почувствовать перед смертью, что понапрасну растратил отпущенное время, как это было с моим отцом. Хватит того, что я жил его печалью, его горечью.Некоторое время они молчали, прислушиваясь к редким порывам ветра в кронах вязов. Солнце пекло нестерпимо.— А теперь? — неуверенно спросил Кроукер. — Что-нибудь изменилось?Николас рассмеялся.— Весь мой мир перевернулся. Точно не было всех этих лет.— Я пытаюсь представить, что бы я чувствовал, если бы нечто подобное происходило со мной.Николас с благодарностью посмотрел на лейтенанта. Они медленно двинулись к машине Кроукера. Им обоим не хотелось возвращаться в безумную суету города. Когда они уже приблизились к машине, Кроукер спросил:— Что ты думаешь об отце Жюстины?— Странно, что ты его так называешь. Кроукер пожал плечами.— Так — фигура речи.Но Николасу в его словах послышалось дружеское предупреждение.— Сначала я его смертельно ненавидел, — медленно подбирая слова произнес Николас. — Да это и понятно, если учесть точку зрения Жюстины и обстоятельства нашей первой с ним встречи. Он расчетливый и деспотичный человек, который привык получать все, что хочет. Мне это не нравится.— Но?Николас остановился.— Послушай, было бы очень легко и удобно представить его богатым злодеем из грошового романа, но все не так просто.— Он убийца, Николас.— Он очень уязвим...— О Господи!— Он любит своих дочерей, что бы они о нем ни думали. Он готов на все, чтобы их защитить. И он совсем не так уверен в себе, как можно было бы ожидать. Что-то в нем...— Томкин разыгрывает перед тобой спектакль, потому что ему нужна твоя помощь.— Думаю, ты не прав. Он не настолько двуличен, как ты полагаешь.— Послушай. Твой ниндзя приходит и убивает людей. — Кроукер разгорячился. — Где-то у него тоже есть дом, люди, которых он любит, — но это ничего не меняет.— Ты слишком упрощаешь...— Томкин — мошенник. И ты должен это понять.— Ты смотришь на него только с одной стороны. Кроукер покачал головой.— Нет, Ник. Просто я знаю его дольше чем ты, вот и все.По пути в город Кроукер рассказал Николасу то немногое, что ему было известно об обстоятельствах гибели Винсента.Он высадил Николаса у нового здания Томкина на Парк-авеню, потом заехал в бюро судебно-медицинской экспертизы. Там его ждал отчет патологоанатома о смерти Винсента. Бросив мокрый пиджак на спинку зеленого стула, лейтенант достал из нагрудного кармана мятную резинку, положил ее в рот и открыл папку.От того, что Кроукер там прочел, у него выступили капельки пота на лбу и над верхней губой. Он провел рукой по густой шевелюре и выругался про себя. После этого лейтенант снял телефонную трубку.— Нейт? — К телефону пригласили главного патологоанатома. — Это Кроукер. Спасибо, что так быстро подготовили отчет. Кто-то здорово потрудился.— Я сделал это сам. — В голосе Граумана слышалась усталость. — Мы здесь все потрясены, и...— Послушай, Нейт, я занимаюсь этим делом.— Ну и что ты выяснил? Только не заливай.— Не много, — признался Кроукер. — Похоже, это как-то связано с убийством Терри Танака и Эйлин Окура. Они были друзьями Винсента.— Я помню это дело. Винсент сам делал вскрытия. Но какая здесь связь? Ведь способ убийства совсем другой. Кроукер потер глаза.— Пока могу только сказать, что дело не в способе убийства.— Понятно. Я позвонил Доку Дирфорту — хотел, чтобы он узнал об этом от меня.— Как он это воспринял?— Плохо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152