Холодная струя ударила в лицо. Она судорожно открыла рот, чтобы выполоскать противный привкус; ей было трудно глотать.Наконец села на холодный край ванны и опустила голову на колени, обхватив ее руками, покачиваясь. Я не могу этого сделать. Я не могу.Тошнота разлилась внутри Жюстины. Все предательства, которые ей пришлось пережить, разворачивались в ее сознании, не оставляя места ни для чего другого. Все ее мужчины. Первый, Тимоти, тренер школьной баскетбольной команды. “Я буду с тобой нежным, Жюстина”, — и он яростно набросился на нее, наслаждаясь гримасой боли на ее лице, ее криками в строгой тишине темного спортивного зала, детским ужасом в ее глазах. Потом Джоди, студент Гарварда со смеющимися глазами и жестоким сердцем. “Я хочу стать хирургом, Жюстина”, — да, хладнокровия ему было не занимать. Эдди, который через день встречался с ней и со своей женой; он, видите ли, нуждался в них обеих. А потом, в Сан-Франциско, был Крис. Они соединились в страстном желании, вспыхнули, как костер, ничего и никого не замечая вокруг. А может быть, так было только с ней, а для него все выглядело по-другому? Даже теперь эта мысль жгла нестерпимо. Копание в прошлом доставляло Жюстине какое-то мазохистское удовольствие, словно она вскрывала еще не затянувшуюся рану и касалась обнаженного нерва.В то время она пользовалась именем своего отца. И его деньгами, Бог знает, сколько было истрачено — Жюстина не считала. Разве не эти деньги сделали ее слабой и беспомощной? Как она ненавидела отца за то, что получила от него — за имя и за деньги.“Господи, как мне противно”, — подумала Жюстина, точно страдала каким-то физическим недугом, при котором в организме выделяется желчь. Ее снова потянуло на рвоту, она схватилась за живот, но в желудке уже ничего не оставалось.“Я не могу этого сделать — повторила она. — Не могу”.Она брада его деньги — много денег — умышленно, потому что ненавидела отца. И обнаружила, что деньги у него никогда не кончаются, как вино в волшебном кубке, который всегда полон до краев. То, что казалось ей огромной суммой, для него ничего не значило.Но много значило для Криса, на которого, в конечном счете, уходили почти все. Она узнала об этом в тот день, когда в дом ворвался ее отец с дюжиной местных детективов, когда ей дали прочитать отчет. Его содержание так потрясло Жюстину, что она не смогла даже возразить, когда отец приказал своим людям собрать ее вещи и затолкал ее в свой лимузин. Во время полета на восток на отцовском самолете с ее губ не сорвалось ни слова, а он был слишком поглощен своими бумагами, чтобы обращать на нее внимание. Жюстина не ощущала ни голода, ни усталости, она не ощущала ничего — она сама превратилась в ничто.Казалось, все это произошло с ней много лет назад. Пока самолет приближался к Нью-Йорку, перед ее глазами встал их старый сельский дом в Коннектикуте, который Жюстина так любила в детстве, дом с каменными стенами, увитыми зеленым плющом, и высокими окнами; зеленая лужайка за домом и конюшня из красного кирпича, откуда доносился запах сена, навоза и конского пота. После смерти матери отец продал старый дом и за два с половиной миллиона купил новый особняк на одной из самых фешенебельных улиц Америки.Пасхальная неделя в Коннектикуте. Жюстине восемь лет. У Гелды собрались друзья, с которыми Жюстине неинтересно. Мама уехала в город за покупками. Девочка бродит по огромному старому дому; повсюду снуют слуги, занятые приготовлениями к вечернему приему. Выглянув из окна, Жюстина видит много машин перед домом; спустившись по долгой спирали парадной лестницы на первый этаж, она различает голоса, которые доносятся из дверей библиотеки. Входит туда.— Папа? — Отец обсуждает с большой группой людей какие-то дела, которые ей ни о чем не говорят.— Жюстина, — хмурится отец, — ты должна понимать, что я теперь занят.— Я просто хотела поговорить с тобой. — Она чувствует себя совсем маленькой среди этих людей. Один из них усаживается поудобнее, и кожаный диван скрипит под его весом.— Сейчас неподходящее время. Позвать Клиффорда. — В голосе отца не слышно вопроса.Жюстина беспомощно оглядывается. Через минуту появляется слуга.— Да, сэр?— Клиффорд, — обращается к нему отец, — займите ее чем-нибудь до прихода миссис Томкин. Проследите, чтобы больше мне не мешали. Кажется, к Гелде пришли друзья?— Да, сэр.— В таком случае, отведите девочку туда.— Да, сэр. — Клиффорд поворачивается к Жюстине: — Идемте, мисс Жюстина.Но она уже бежит по длинному коридору и слышит за собой тяжелые шаги Клиффорда. Клиффорд ей нравится, она любит с ним разговаривать. Но сейчас хочет остаться одна.Жюстина обегает вокруг дома и, уже запыхавшись, устремляется к конюшне. Среди шести арабских лошадей одна — ее собственная, ее любимец — Кинг-Сайд. Хотя дети уже прилично ездят верхом, им запрещено подходить к лошадям без взрослых.Но Жюстине теперь все равно. Она идет по устланному соломой проходу прямо к Кинг-Сайду. Окликает его и слышит в ответ сопение и стук копыт; он застоялся и хочет на волю. Он наклоняет к девочке голову, она видит, как лоснится его кожа. Она хочет погладить его, но не достает. Она хочет выпустить его и уже поднимает тяжелую щеколду, когда ее настигает Клиффорд.— Мисс Жюстина, вы никогда, никогда не должны... Девочка бросается к нему на грудь и безутешно рыдает. В Нью-Йорке ее ожидала тяжелая полоса. Не в силах справиться с тревожным возбуждением Жюстина в отчаянии обратилась к психиатру. Сначала ей казалось, что лечение ничего не дает. Она судила несправедливо — просто ей было так плохо, что улучшение не бросалось в глаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152