Он бежал, словно вдохновение, словно предзнаменование перемен, словно юный принц из восходящей к власти новой династии в задавленной традициями стране, словно благая весть о только что открытой счастливой земле, найденной где-то за морями неожиданно вернувшимися моряками.
Глава XIX
БЕЗ НАДЕЖДЫ НА МАГИЮ

Мало какое событие может произойти в деревне так, чтобы о нем потом не судачили и не рядили. Так вышло и с единорогом. Трое или четверо, видевшие его скачущим в звездном свете, рассказали об этом своим домочадцам, а те тут же побежали по соседям, чтобы поведать о добром предзнаменовании. В Эрле же все странные события считались добрыми — главным образом благодаря разговорам и пересудам, которые они вызывали; разговоры же считались совершенно необходимыми, чтобы коротать долгие вечера, когда вся работа закончена и делать больше нечего. О единороге же можно было говорить особенно долго.
Через день или два в кузнице Нарла снова собрались все старейшины Эрла, чтобы за кружечкой меда обсудить явление единорога. Некоторые из них радовались и говорили, что Орион — точно волшебник, так как единороги принадлежат к загадочному магическому племени и проникают в наши края откуда-то из-за их пределов.
— Следовательно, — заявил один, — наш лорд бывает в землях, о которых нам не пристало говорить, а это значит, что он тоже волшебник — как и все существа, что там обитают.
Многие с ним согласились, им так сладко было сознавать, что их планы наконец-то принесли свои плоды.
Но другие возразили: зверь, — если, конечно, это был именно зверь, а не что-нибудь иное, — пронесся мимо долины в неверном звездном свете, и кто возьмется утверждать наверняка, что это был именно единорог? И кто-то сейчас же закричал, что при свете звезд его и рассмотреть-то было бы нельзя, а кто-то поддакнул, что издалека единорогов вообще трудно узнать. После этого все старейшины принялись спорить о размерах и форме этих сказочных зверей и вспоминать все известные им легенды о единорогах, однако ни на шаг не приблизились к согласию относительно того, охотился ли их господин на единорога или нет. Нарл увидел, что таким путем они никогда не придут к истине, и, понимая, что тем или иным способом, но вопрос сей необходимо раз и навсегда решить, поднялся и объявил, что пришло время голосовать. Бросая разноцветные раковины в коровий рог, который переходил от человека к человеку, старейшины проголосовали. И пока кузнец считал, все молчали, затаив дыхание; когда же он кончил, то выяснилось, что установило голосование: никакого единорога не было.
Старейшины Эрла с сожалением увидели, что их надежды на лорда-волшебника так и не сбылись. А ведь все они были уже достаточно старыми людьми, и потому когда исчезла питавшая их надежда, им оказалось не так-то легко отвернуться от прежнего плана, изобретенного давным-давно, и обратиться к новым мыслям и идеям.
Как теперь обрести магию? Что можно сделать, чтобы мир запомнил Эрл? Их было двенадцать стариков, но не было у них никакой надежды на магию, и хотя все они сидели, склонившись к своим кружкам с медом, даже он не мог развеять их печаль.
Орион в это время был далеко и бродил у величественных берегов Страны Эльфов, что лежала, словно вода в час наивысшего прилива, едва не касаясь травы в полях, которые мы знаем. Обычно он отправлялся туда под вечер, когда особенно ясно звучал зов эльфийских рогов, и, затаившись, сидел у края какого-нибудь поля, ожидая, когда единороги переберутся через границу, так как Орион решил больше не охотиться на оленей.
Пока он шагал через наши поля, фермеры, работающие там, радостно его приветствовали, однако когда им становилось ясно, что он направляется со своей сворой на восток, они заговаривали с ним все реже и реже. Теперь, когда Орион приближался к границе, фермеры вовсе переставали смотреть в его сторону, притворяясь, будто полностью поглощены своим инвентарем.
Когда солнце садилось, Орион уже ждал за живой изгородью, что упиралась своим концом прямо в сумеречную границу, а всех гончих он собирал рядом, дабы присматривать за ними, и под его взглядом ни один пес не смел двинуться с места. Голуби возвращались на ночлег в кроны деревьев, и затихали щебечущие скворцы; эльфийские рога, напротив, трубили все громче, и их серебряная музыка наполняла прохладный воздух восторгом ожидания, и тогда цвет высоких облаков начинал стремительно меняться. И именно в тот час, когда мерк свет и темнели краски, Орион ожидал появления размытых белых теней, которые могли каждую секунду выступить из плотной сумеречной границы.
В один из вечеров, едва только он успокоил поглаживанием самого нетерпеливого пса, из-за сумеречной границы выскользнул огромный белый единорог, все еще жующий изумрудные стебли лилий, какие никогда не росли в полях, которые мы знаем. Сама белизна, он плавно скользил над землей, и его ноги ступали по траве совершенно бесшумно. Углубившись в наши поля всего на пять или шесть ярдов, единорог замер, неподвижный, словно лунный свет, и прислушивался, прислушивался, прислушивался. Орион даже не шелохнулся, сдерживая собак благодаря каким-то своим особым способностям, не то благодаря лишь их собственной собачьей мудрости. И через пять минут единорог сделал один или два коротеньких шага вперед и принялся щипать высокую и сладкую траву Земли. Как только он сдвинулся с места, как из-за плотной темно-синей границы Страны Эльфов появились остальные. Их было пять, и всем им хотелось попастись. Орион стоял неподвижно и ждал.
Понемногу единороги отходили все дальше от сумерек, хрупая сочной и высокой земной травой, по которой все пятеро разбрелись в тишине безветренного вечера, но если лаяла где-то собака или смущенно кукарекал припоздавший петух, они тут же настораживались, вскидывали головы и стояли, прислушиваясь, не доверяя в человеческих полях ничему и не осмеливаясь заходить слишком далеко.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77