Однажды Орион даже побывал у него дома — в темной хижине, где было полным-полно звериных шкур.
Но теперь была осень, Орион и его нянька видели Трела и Ота гораздо реже, так как сырые и туманные вечера дышали уже близкими заморозками, и Жирондерель больше не сидела у старого мирта. Прогулки их стали короче, но Орион по-прежнему зорко следил за всем, что происходит вокруг, и однажды заметил Трела, который уходил из селения под вечер, держа путь на возвышенность. Мальчик окликнул его, и Трел в растерянности остановился, так как считал, что у няньки маленького господина — будь она, хоть ведьмой, хоть обычной женщиной — нет и не может быть никаких особенных причин, чтобы обращать внимание на скромного деревенского следопыта. Но Орион тут же подбежал к нему и попросил:
— Покажи мне лес!
Жирондерель сразу поняла, что отныне мысли Ориона будут уноситься все дальше и дальше за пределы долины, и никакое ее волшебство не сможет помешать ему последовать за ними.
А Трел ответил:
— Не могу, мой господин, — он с беспокойством покосился на колдунью, которая приблизилась к нему вслед за Орионом, и нянька увела мальчика.
Трел отправился в лесную чащу, где его ждали дела, в одиночестве.
Как колдунья предвидела, так оно и случилось. Сначала Орион плакал, потом принялся мечтать о лесах, и уже на следующий день он потихоньку выскользнул из замка и один отправился к Оту, чтобы попросить охотника взять его с собой, когда тот в следующий раз отправится за оленем. От, стоя на огромной оленьей шкуре, расстеленной перед очагом, в котором ярко пылали толстые поленья, долго говорил о лесе, но так и не взял с собой Ориона. Вместо этого он отвел мальчугана обратно в замок. Жирондерель уже горько жалела, что сказала Ориону, будто его мать ушла в лес. Эти необдуманные слова слишком рано разбудили в мальчике стремление к странствиям, которое, конечно же, пришло бы, но гораздо позже. Заклинания уже не могли успокоить Ориона. В конце концов Жирондерель разрешила мальчику отправиться в лес, но прежде подняла повыше свой посох и прочла заклинание, которое вызвало к очагу в детской всю красоту лесов, одухотворив тени, что отбрасывало пламя. И комната стала такой же волшебной и таинственной, как и сам лес. Когда и это удивительное заклинание не смогло утешить Ориона и успокоить его страстное желание, колдунья позволила ему пойти с Отом.
Утром по хрустящей от мороза траве Орион снова прокрался в дом Ота, а старая колдунья хоть и знала об этом, все же не стала звать его обратно, так как никакое ее волшебство не могло обуздать человеческой любви к странствиям. Не могла Жирондерель и удерживать дома его тело, так как душа Ориона рвалась в леса. Из любых вещей колдуньи всегда предпочитают те, в которых больше непонятного и таинственного. И вот мальчик один явился к Оту и прошел через сад, где на побуревших черенках стояли мертвые цветы, лепестки которых превращались в слизь при малейшем прикосновении.
На этот раз Орион застал Ота в прекрасном расположении духа и посчитал, что теперь-то ему не откажут. Охотник уже собирался уходить — еще час, и они бы разминулись. Когда мальчик вошел в его хижину, тот как раз снимал со стены лук; в мыслях От уже давно странствовал где-то в лесах. Так что, когда Орион принялся упрашивать взять его с собой, охотник не смог ему отказать.
Посадив Ориона к себе на плечо, От стал подниматься от селения к возвышенности. Многие жители Эрла видели, как они уходили: От с луком в руке, в мягких бесшумных сандалиях, и маленький Орион на его плече, завернутый в шкуру молодого оленя, которую дал ему охотник. Когда деревня осталась позади, Орион поглядел на удаляющиеся дома и обрадовался, потому что еще никогда ему не приходилось бывать так далеко от селения. Когда же перед ним распахнулись дали возвышенности, он почувствовал, что это уже не просто прогулка, а целое путешествие.
И вот далеко впереди появился торжественный и темный зимний лес, наполнив Ориона восторженным трепетом. От повел мальчика под полог этого леса, в его таинственную тьму и неподвижность.
Так тихо и осторожно вошел От в лес, что даже зоркие дрозды, что расселись по ветвям и стерегли покой чащи, не взлетели при его приближении и лишь лениво крикнули, а потом напряженно прислушивались, так и не поняв, нарушил ли прошедший мимо человек очарование спящего леса или нет. В это очарование, в этот синеватый полумрак и глубокую тишину медленно вступил охотник, и на его лице появилось выражение сосредоточенности и серьезной торжественности. Бесшумно ходить по лесам было его работой, которой он занимался всю жизнь; вот почему он приблизился к лесу, словно человек, идущий навстречу своей заветной мечте.
Вскоре От опустил мальчугана на бурый папоротник-орляк, а сам пошел вперед один. Орион следил за охотником, уходившим от него с луком в левой руке, до тех пор, пока тот не исчез в чаще, бесшумно растворившись среди стволов и ветвей, словно тень. Хотя мальчугану нельзя было идти с Отом, он все равно обрадовался, потому что по выражению лица охотника и по тому, как он двигался, Орион понял, что это была серьезная охота, а не просто прогулка, предпринятая для того, чтобы доставить удовольствие капризному малышу. И это понравилось ему гораздо больше, чем любые игрушки, в которые он когда-то играл. Пока Орион одиноко ждал возвращения Ота, вокруг него торжественно и грозно темнел могучий лес.
Прошло, однако, довольно много времени, прежде чем Орион услышал какой-то звук, еще более тихий, чем тот, что производили черные дрозды, разбрасывая сухие листья в поисках насекомых.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77