я прошел туда, сойдя с дороги; она од
на не была частью поля боя; дорога одна была ухожена и сохранена в целости
; все остальное было полем боя, насколько хватало глаз.
На большой беловатой куче вился стебель унылого темно-красного оттенка
. И присутствие этого побега, носящего траур среди пустоши, явно указывал
о, что куча некогда была домом. Исчезли все живые существа, которые именов
али эту белую насыпь домом: отец сражался где-нибудь; дети сбежали, если о
сталось время; собака ушла с ними, или, возможно, если не осталось времени,
служила теперь другим хозяевам; кот сделал себе логовище и по ночам прес
ледовал мышей в траншеях.
Все живое, что мы могли бы заметить, исчезло; остался один побег, единствен
ный плакальщик, цепляющийся за упавшие камни, которые некогда поддержив
али его.
И по его присутствию я угадал, что здесь когда-то был дом. И по расположени
ю и составу руин вокруг я увидел, что там стояла деревня. Есть бедствия, ко
торых человек не принимает в расчет, когда думает о времени и переменах. С
мерть, исчезновение, даже разрушение Ц все это человеческий удел; но чел
овек представляет себе разрушение, принесенное милосердными веками, пр
ибывающее медленно, с лишайником, плющом и мхом, маскирующее свои самые р
езкие стороны зеленью, шествующее с достоинством и в должный срок.
Таким образом должны окончиться наши труды и дни; наши самые худшие опас
ения не простираются дальше этого.
Но здесь в один-единственный день, возможно, в одно мгновение залпом с бат
ареи все мелочи, о которых заботилось одно семейство, их дом, их сад, и садо
вые дорожки, и деревня, и дорога через деревню, и старые вехи, которые помн
или старики, и бесчисленные драгоценные вещи Ц все обратилось в мусор.
И эти вещи, которых никто себе не представлял, случились на пространстве
во много сотен миль, такое бедствие постигло обширные равнины и холмы из-
за немецкой войны.
Глубокие колодцы, старые подвалы, разбитые траншеи и блиндажи лежат в му
соре и сорняках под спутанными обломками мира и войны. На многие годы это
будет плохое место для странников, заплутавших в ночи.
Когда деревня исчезла, появились траншеи; и в том же самом шторме, который
разрушил деревню, сгинули и траншеи; снаряды все еще разрываются на севе
ре, но мир и война в равной степени опустошили деревню.
Трава начала возвращаться по изломанной земле по границам траншей.
Лишний моток проволоки ржавеет поодаль искривленным куском стали. Здес
ь нет ни старых тропинок, не переулков, ни дверей, только заграждения и про
волочные преграды; провод в свой черед был уничтожен снарядами; он свале
н теперь беспорядочными мотками. Пара колес разлагается среди сорняков,
и они могут принадлежать миру или войне, они слишком пострадали, чтобы ск
азать точно. Большой кусок железа лежит, разбитый посередине, как будто о
дин из древних гигантов небрежно обрабатывал его. Другая насыпь поблизо
сти, со старым зеленым бобом, прилипшим к ней, также была некогда домом. Тр
аншея пересекает ее. Немецкая бомба с деревянной ручкой, несколько бутыл
ок, ковш, оловянная канистра и несколько кирпичей и камней валяются в тра
ншее. Молодое дерево растет среди них. И среди разрушения и мусора Природ
а, со всем ее богатством и роскошью, возвращается в старые наследные влад
ения, снова обретая землю, которой она владела так долго, задолго до появл
ения зданий.
Садовые железные ворота брошены у стены. Там глубокий подвал, в который к
ажется, склонился весь дом. Посреди всего этого Ц сад. Огромный снаряд ис
корежил, но не свалил яблоню; другая яблоня стоит сухой на краю кратера: бо
льшинство деревьев мертво. Британские самолеты непрерывно гудят. Больш
ие орудия движутся к Бапому, их тянут медлительные тягачи с гусеничными
колесами. Все орудия покрыты пятнами зеленой и желтой краски. Четыре или
пять человек сидят на одном огромном стволе.
Темные старые ступени возле сада ведут в блиндаж; гильза привязана к кус
ку дерева у блиндажа, чтобы в нее можно было ударить, когда пойдет газ. Тел
ефонный провод брошен у входа. Куст астр, ярко-сиреневых и бледно-сиренев
ых, и ярко-желтый цветок возле них указывают, что когда-то поблизости нах
одился палисадник. Над блиндажом участок иссеченной земли показывает т
ри ясно различимых под сорняками слоя: четыре дюйма серого дорожного мет
алла, привезенного откуда-то, ибо вся эта страна Ц из мела и глины; два дюй
ма кремня под ним, а еще ниже дюйм яркого красного камня. Мы смотрим на дор
огу Ц деревенскую дорогу, которой касались мужчины и женщины, и лошадин
ые копыта и другие знакомые современные вещи, дорогу, столь глубоко погр
ебенную, настолько разрушенную, до того заросшую, случайно приоткрывающ
ую свой краешек среди дикой местности; я мог, казалось, скорее обнаружить
след динозавра в доисторической глине, чем шоссе близ небольшой деревни
, которая только пять лет назад была полна человеческими ошибками, и радо
стями, и песнями, и ничтожными слезами. Позади на той дороге, прежде чем пл
аны кайзера начали сотрясать землю, позади на той дороге… Но бесполезно
оглядываться назад, мы слишком далеко ушли за пять лет, слишком далеко от
тысяч обычных вещей, которые никогда, кажется, не будут глядеть на нас из п
ропастей времени, из другого века, очень далекого, безвозвратно отрезанн
ого от наших путей и дней. Они ушли, эти времена, ушли подобно динозаврам; у
шли с луками и стрелами и старыми, более рыцарственными днями. Ни единый л
уч не отмечает их заката там, где я сижу, не видны достоинства зданий или б
рошенных военных машин, все одинаково рассеяно в грязи, и обычные сорняк
и одерживают верх;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13