Прими свое поражение, как мужчина, ведь ты считаешь себя мужчиной!
– Замолчи! Ты ему сказала? Ты назвала ему другую причину, по которой нас уничтожили? Ты сказала ему, к чему он должен быть готов?
Роман сделал еще один шаг вперед.
– Ты сказала ему, почему наши зубы растут гораздо быстрее, чем у сапиенс? Почему мы становимся взрослыми уже в двенадцать-тринадцать лет? – грохотал Реза, плюясь пенистой кровью.
Нея выпрямилась, чтобы лучше видеть Романа.
– Гомеотический ген, который модифицировал наш генотип четыреста тысяч лет назад, когда разделились две наши расы, – произнесла она бесцветным голосом.
Она тяжело дышала. Реза засмеялся безумным смехом.
– Мы генетически запрограммированы, чтобы жить максимум шестьдесят лет, – продолжала она. – Именно поэтому мы так быстро вырастаем. В древние времена наша средняя продолжительность жизни была лет двадцать. Этого было достаточно, чтобы возобновлялось и продолжалось примитивное общество кочевников, но когда настала эпоха войн… У ваших мудрецов имелся опыт, приходящий с возрастом, а у нас были только молодые горячие воины.
– Соль земли! – воскликнул Реза. – Ее соль, ее кровь, ее жизненная сила!
– Нет, ее обреченные дети, – возразила Нея. – Вашему роду было предначертано продолжаться, а нашему…
Она задрожала.
– В каком-то смысле мы ошибка природы. И вот как раз этого Реза не желает принимать…
– Замолчи! – снова закричал тот, еще сильнее сжимая смертельную хватку.
Роман увидел, как Нея поднесла здоровую руку к горлу, ее глаза закатились.
В два прыжка он преодолел разделяющие их три метра, словно песок пружинил под его ногами подобно батуту, и с криком приземлился прямо на двухголовое существо Реза-Нея, опустив кулаки на голову Реза.
Нея, с открытым ртом, закатившимися глазами, задыхалась, зажатая в тиски.
– Мерзкий ублюдок, кусок дерьма, отпусти ее, отпусти! – бормотал он, пытаясь ослабить хватку Реза, который только смеялся и плевал кровью, все сильнее сжимая свою жертву.
Роман сложил указательный и средний пальцы буквой V и резко направил их прямо в глаза безумца. Реза мог защититься, только отпустив Нею.
Пальцы Романа пронзили маленькие, податливые глазницы. Рука Реза вздрогнула и инстинктивно поднялась. Нея рванулась вперед, Роман вновь бросился в атаку, Реза попытался увернуться от удара. Нея, отползя на четвереньках в сторону, кашляла и задыхалась; Роман принялся бить Реза по голове, он пытался размозжить эту израненную голову, выбить из нее малейшее дыхание жизни, охваченный яростью, такой же мощной и неукротимой, как цунами, и ничто на свете не смогло бы остановить эту чудовищную волну.
– Хватит… – всхлипнул Реза, – хва… тит, не… надо… больше.
Роман посмотрел на свои сбитые на костяшках кулаки, сочащиеся кровью, кровью Реза и его собственной, посмотрел на повернутое к звездам разбитое лицо, струйку крови, которая медленно вытекала из его губ, грудь, что поднималась все реже и реже.
– Пора… я возвращаюсь… к Матери… – бормотал Реза. – Смот… ри, она меня… ждет.
Роман поднял голову к полной и круглой Луне, беременной всеми ночами мира и всеми мечтами человечества. Казалось, что грудь Реза сжимается, приподнимается к ней. Белая Дама притягивала, всасывала его жизнь так же мощно и неизбежно, как она притягивает морские приливы.
Роман отступил, опустился на колени. Реза имел право умереть один, омытый фосфоресцирующими слезами Богини.
Он отступил еще немного и оказался рядом с Неей, которая сидела у края дюны. Положил ей руку на плечо.
Наверху над ними сияли звезды. Нея вложила руку в его ладонь.
– Небо живет, – прошептала она. – Небо чувствует. Небо думает. Небо пишет. Небо пишет огнем всю историю космоса. Это Библия, священная книга. Богиня обмакнула свои огненные пальцы в межзвездную пучину и начертала геном Вселенной в великой книге звезд. Созвездия – это идеограммы, которые повествуют о сотворении мира. То, что мерцает над тобой в ночи, – это сверкающие слова. Это письменность, ключ к которой мы утратили, но которую Народ сумел однажды прочесть. Там есть ответы на все вопросы. Все есть книга, все есть повествование, все есть знак, Роман. Вселенная – это открытая книга, страницы которой переворачивает время, от первого дня и до последней ночи.
Она слегка повернула к нему голову. Выходит, действительность всего-навсего проявление идеального вымысла, комочек материи в уголке кинетической кромки?
– Все в порядке? – спросил Ян откуда-то снизу.
Все ли было в порядке? Неподалеку от них умирало человеческое существо. Но они были живы. Значит, можно было сказать, что все в порядке, насколько это возможно.
Реза поднял руки к Млечному Пути.
И дюна запела.
Низкая и сильная нота, похожая на барабанный рокот, прокатилась со всех четырех сторон тишины.
– Песнь песков… – прошептала Нея. – Приветствует душу воина, которая сейчас оседлает ветер.
Звук раскатывался, оглушительный, как сигнальный гудок корабля в густом тумане. Роман посмотрел вокруг, опасаясь нового сейсмического толчка, но все было спокойно. Ветер стих. Изрезанный пейзаж казался таким же, как всегда.
А пески пели.
Потом очень тихо, очень медленно Реза стал погружаться в дюну, словно в волну ласкового моря. Сначала исчезли его ноги, затем туловище, на поверхности остались только руки, по-прежнему поднятые вверх, и голова с вытянутым черепом, потом остались только руки. Потом только искалеченные пальцы.
Потом ничего. Дюна поглотила его.
Человек вернулся во прах. Пески замолчали.
– Боже мой! – воскликнул потрясенный Роман, вскакивая на ноги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98