По-моему, для нее это оказалось еще большим потрясением, чем для меня. Наверняка она тоже истово желала Джорджу поскорее окочуриться, а когда такие желания сбываются, человек винит себя, даже если это был распоследний ублюдок.
- Проблема в том, что я ничего в связи с этим не чувствую, - призналась я. - Правда, поначалу было жутко неприятно и все такое… во всяком случае, первые минут пять. А потом - ничего.
Тут я заметила, что Молли не поднимает взгляда от своих рук. А Грета смотрела на меня полными слез глазами. С ума сойти! Ведь она даже никогда не видела Джорджа. Трудно, наверное, жить, будучи такой чувствительной.
- Ну и вот, - продолжала я, чтобы заполнить возникшую паузу, - речь о том, что я же его любила… когда-то. Он был дерьмо дерьмом, но довольно долго я любила его. А раз так, то почему сейчас я ничего не чувствую? Я что, совсем бесчувственный человек?
- Вот уж нет, - возразила Грета сквозь слезы. - Просто сейчас ты в ступоре, а в ступоре все чувства притуплены. Когда он пройдет, ты почувствуешь, и еще как.
- И когда же, по-твоему, он пройдет, этот ступор? Я интересуюсь, потому что хочу уже поставить на всем этом точку и жить дальше. Получается, что и после смерти Джордж имеет надо мной власть. Висит на моей жизни тяжким грузом. Куда ни повернусь, везде он и наше прошлое… - Поймав себя на том, что фактически цитирую отца Грегори, я оборвала монолог, а потом все же добавила: - Наверное, придется найти в себе хоть крупицу милосердия и… простить его.
- Я понимаю, о чем ты, - сказала Молли, вскинув голову. - Думаешь, получится?
- Понятия не имею, - хмыкнула я. - Я не знаю, можно ли простить такое. К примеру, ты простила своего за все, что он натворил? И будешь ли впредь прощать, если что?
- Впредь не знаю, но за прежнее… да, простила.
- И сколько тебе на это потребовалось времени?
- Пять лет.
- Пять лет! - Я воздела руки к Небесам. - Но Господи Боже мой, я не хочу тратить на это целых пять лет! Я не так молода.
- У меня есть идея! - провозгласила Грета, поднимаясь из-за стола.
Территория палаточного лагеря была почти пустой (середина декабря в Теннеси - не самое лучшее время для выездов на природу), так что места было сколько угодно, только выбирай. Стоило приличного труда выгрузить из машины Молли все, что мы с собой привезли: палатку, три спальных мешка, три надувных подушки, дрова, провизию, Гольфа…
Еще были две коробки: одна Молли, другая моя.
Пока мы с Молли ставили палатку под снисходительным взглядом дога, Грета разводила костер. Ее детство и юность прошли в диких местах Монтаны, так что можно сказать, из нее получился настоящий первопроходец. К тому времени как мы управились с раскладкой спальных мешков, сумрак и холод отступили перед весело потрескивающим пламенем.
По дороге мы заезжали в «Уолмарт», где я обзавелась плотной фланелевой рубашкой, брюками, шерстяными носками и походными ботинками. В таком наряде каждый ощущал бы единение с природой. Это ощущение не было чуждо и мне - до определенной степени. К примеру, если бы к костру приблизился пусть даже мелкий представитель этой самой природы, признаюсь, я с воплем укрылась бы за Гольфом, так что на всякий случай сразу устроилась к нему поближе.
Тем временем Грета продолжала священнодействовать у костра: она извлекла из наших запасов топлива груду мелких веточек и соорудила на периферии костра что-то вроде вороньего гнезда. Сидя на бревнах, низким срубом окружавших кострище, мы с Молли поглаживали Гольфа и наблюдали за ней.
Когда веточки задымились, Грета достала несколько штук и принялась махать ими в воздухе - возможно, это был некий первопроходческий ритуал, во имя языческих богов. Если она что-то и говорила, то треск костра и басовитый собачий храп заглушали слова. Я полюбопытствовала у Молли, зачем нужен сушняк.
- Это не сушняк, а сухая полынь, - хмыкнула та, глядя на Грету с очевидной гордостью. - Она расчищает пути для позитивной энергии.
- Для чего, для чего? - Я не поверила своим ушам.
- Для позитивной энергии, - спокойно повторила Молли. - Древнейший обряд американских индейцев, что-то вроде европейского курения ладана.
- А она разве из аборигенов?
Вот уж не подумала бы. Хрупкая белокурая Грета скорее напоминала уроженку Скандинавии.
- Совсем не обязательно быть аборигеном, чтобы верить в индейские обряды, - пожала плечами Молли. - Все на свете в конечном счете - вопрос веры.
Тем временем Грета переместилась на другую сторону костра и теперь почти не была видна за пляшущими языками пламени.
- Чем она там занимается?
- Заклинает четыре стороны света. Это завершающая часть обряда, и когда все будет сделано, зло не сможет нас потревожить.
- Сказать по правде, - заметила я, запуская руку в пакет кукурузных хлопьев, - все это не внушает мне ни малейшего доверия. По-моему, просто глупость.
- Я тоже так думала, когда Грета взялась чистить наш будущий дом. Представляешь, от комнаты к комнате! Но так или иначе, с тех пор я не ощущала в нем и намека на негативную энергию.
Я уже готова была съязвить, поинтересовавшись, а как именно эта энергия ощущается и нельзя ли это ощущение перепутать с обычным несварением желудка, однако придержала язык. В самом деле, их жилище дышало миром и покоем. Возможно, и мне стоило прихватить домой немного сухой полыни.
Покончив с манипуляциями, Грета подсела к нам.
- Вы уже решили, кто первый?
Переглянувшись с Молли, я вздохнула и потянулась за своей коробкой.
- Ну и что мне делать?
- Отпусти его.
Новый вздох вырвался сам собой - что, черт возьми, означает «отпусти его», когда стоишь перед пылающим костром с коробкой, полной всякой всячины?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74