«Черт возьми, почему она так волнует его?»
Он поднял руку и слегка притянул ее к себе.
- Это запах не от свечей, - сказал он угрюмо. - Это ваш запах.
- Но я не пользуюсь никакими духами.
- Это все и объясняет.
Он крепко держал ее руку и вдруг почувствовал, что какая-то сила потащила его к ней. Ему страшно захотелось поцеловать ее. Потрясающе! Он ведь даже не знаком с ней.
- Он вам показался неприятным?
- Он мне показался притягивающим.
А вы - ослепительно красивой. Вы ведьма, не так ли?
Она подняла свободную руку и погладила его острый подбородок.
- Вы, должно быть, устали. Вы сегодня долго ехали.
- Да. Долго.
Каким-то простым движением она освободилась от его руки.
- Вам надо ехать дальше к Эзми и Лавинии. Они вас ждут. Они приготовили вам вкусный ужин и мягкую постель.
- Мягкую постель, - повторил он в каком-то трансе, не сводя с нее глаз. Она и мягкая постель. Он желал ее. Когда он понял это, по его телу прокатилась горячая волна. - Я поищу вашу запонку, а вы идите. С трудом заставляя себя делать каждый очередной шаг, он медленно вышел из магазина, стараясь не упускать ее из вида. Постепенно расстояние между ними увеличилось, и сумрак магазина сделал ее почти неразличимой. Он видел теперь только стройный силуэт и светло-золотой нимб вокруг ее волос, который возникал из-за пламени горящей свечи.
Когда он был уже на тротуаре, что-то вверху привлекло его внимание. Греймокин сидел на верхнем окне и пристально смотрел на Ноа своими мистическими, загадочными глазами.
Ноа снова посмотрел на магазин, но Раиннон там уже не было.
Лавандовые волосы Лавинии Девитт напоминали гнездо экзотически раскрашенной птицы. Ноа подумал об этом с нежностью, когда она стала поправлять свою прическу.
- Мы так рады, что ты приехал к нам, Ноа, - сказала она. - Мы так давно не видели тебя.
Ее сестра Эзми согласно закивала головой и подала ему тарелку с ветчиной.
- Конечно же, когда садишься в поезд и едешь к тебе в гости в Нью-Йорк - то все это здорово. Как бывало все эти годы… Но теперь нам стало так трудно…
Он сумел подхватить тарелку из рук Эзми буквально в последнюю долю секунду, предотвратив падение ветчины на ярко-оранжевую скатерть стола, над которой висел густой белый туман. Он снова всмотрелся в этот туман, образующийся от сухого льда, помещенного в декоративное блюдо в форме тыквенного фонаря. Его хозяйки, кажется, были совершенно очарованы производимым эффектом, и Ноа решил не говорить, что еда из-за этого тумана совершенно остыла. Он съел большую порцию деревенской ветчины, а затем отставил тарелку в сторону.
…ездить в поезде, - продолжала Лавиния с того самого места, где остановилась Эзми.
- Мой артрит, знаешь ли. Но, Боже мой, как мы соскучились по тебе! Теперь, когда Ребекки больше нет с нами, ты ведь единственный, кто у нас есть.
Его мать, Ребекка, была их младшей сестрой и умерла два года назад. Упоминание ее имени вызвало у Ноа приступ грусти. Его мать, наиболее здравомыслящая и рассудительная из трех сестер, была любима и обожаема своим мужем, брокером с Уолл Стрит, и сыном.
- Ты наш единственный живой родственник, - добавила Эзми.
Цвет волос Эзми находился где-то в диапазоне цветового спектра между розовым и клубничным. Ноа с удивлением отметил, что его тетушки совершенно не изменились. Прошедшие годы добавили им лишь несколько морщинок.
- Мне следовало бы приехать раньше, - чистосердечно признался он. - Я тоже соскучился по вас, но моя юридическая практика требует, чтобы я работал восемнадцать часов в день.
Эзми понимающе улыбнулась ему, и от этого он почувствовал себя даже хуже, чем когда объяснял, почему так долго откладывал свою поездку к ним.
- Молодые люди так много работают теперь, - сказала она. - Налей себе еще чая со льдом, дорогой.
- С удовольствием, - ответил он и быстро потянулся за массивным чайником.
- А ты знаешь, что твоя мать родилась в этом доме?
- Да, тетя Лавиния.
Он бросил взгляд на выцветшие обои, которые в некоторых местах отклеивались от стены, и подумал, что, наверное, его мама сидела за этим же самым столом, будучи еще совсем маленькой девочкой, и смотрела на тот же самый рисунок тех же самых обоев. Он совершенно точно знал, что его тетушки были материально хорошо обеспечены, но, судя по всему, они не придавали большого значения тому, как все выглядит, за исключением Кануна дня всех святых.
- Как хорошо, что сейчас ты с нами, - сказала Лавиния. - Этот дом и весь город были родными для твоей мамы. Тебе надо получше узнать их.
- И сейчас как раз такое подходящее время, - сказала Эзми, и морщины на ее щеках исчезли в лучезарной улыбке, которую она послала Ноа.
- Сейчас все празднуют Канун и все надеются, что в этом году легенда опять претворится…
Он вздрогнул. Раиннон тоже упомянула легенду.
- Раиннон говорит, что лучше, чем сейчас, роз никогда не было, - сказала Лавиния.
При упоминании об этой женщине, которую он никак не мог выбросить из головы, его пульс участился. Он отложил свою вилку и оперся о край стола.
- Я уже познакомился с Раиннон сегодня в городе.
Лавиния радостно всплеснула руками.
- Как это замечательно! Она такая чудная девушка. Мы очень…
- ..ее ценим, - закончила Эзми вместо нее.
- Она… маленькая чародейка, - сказал он и сразу же пожалел об этом. И это говорит он, умный, интеллигентный, логично мыслящий человек, получивший прекрасное образование и хорошую работу, известный среди коллег своим красноречием. Как бы там ни было, сейчас он почему-то не мог ясно выразить свои чувства. Все и правда выглядело так, будто Раиннон околдовала его.
Эзми замахала руками, непосредственным результатом чего явилось то, что туман над столом рассеялся, и стало видно блюдо со сладким картофелем, который она и положила себе в тарелку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44