Где размещать их?.. С трепетом докладывают об этом Илиев-скому.
— Работать надо, а не штанами трясти! — гремит он. — Деревцова ко мне!.. Деревцов, бери бригаду плотников — и в мою машину. Едем в Кузьмиху.
Кузьмиха — небольшая деревенька, расположенная неподалеку от Иркутска, у створа будущей гидростанции.
В Кузьмихе машина Илиевского остановилась у первого попавшегося дома.
— Илиевский, — сунул опешившей хозяйке руку строгий начальник. — Кажи, бабка, свои хоромы.— Прошел в дом, оглядел комнаты. — Сколько душ у тебя обитает?
— Сама, сам и дочка незамужняя. На работе они.
— Будут у тебя жить восемь строителей «Гидростроя». Ясно?
— Как это —жить? — хозяйка подбоченилась и медленно пошла на Илиевского.
— А вот так! За это получишь государственную оплату. Поселок входит в район строительства. Я тут хозяин. Я! И-ли-ев-ский! Ясно?
— Не знаю такого хозяина. Я тут хозяйка. А ну, выходи из избы!
— Что? Сопротивление власти? По-нят-но! Деревцов, марш с плотниками на крышу! Разбирай дом!
Деревцов и трое дюжих молодцов, флегматично поплевав на ладони, лезут на крышу. Хозяйка, вконец оторопевшая, причитает:
— Милый, да зачем же ломать-то? Тьфу ты, господи! Да забирай ее лучше совсем, чем ломать. Сели своих строителей, ляд их забери!..
— Ну так-то сразу бы... — ворчливо соглашается Илиевский.
...Через полтора часа все четыреста человек были размещены в деревне. Растет стройка, разворачивает свою деятельность и Илиевский. Местные художники масляными красками пишут для стройки громадные панно, картины, изображающие будущую станцию, покоренную Ангару... Какими-то неведомыми путями, без фондов, задаром, Илиевский достает пиломатериалы, лес, кирпич, оборудование, машины... Па дверях своего кабинета он установил фанерные часы с большой красной стрелкой. В отсутствие Илиевского секретарша передвигает стрелку,— на циферблате указаны места, где может находиться начальник: «створ», «промплощадка», «лесосека», «лэп»... Илиевский звонит секретарше:
— В двенадцать часов пятнадцать минут переведите стрелку на «створ», я нахожусь здесь. В тринадцать ноль-ноль — на лесосеку...
Так сказать, механизация. Просуществовала она несколько месяцев, пока подчиненные не догадались однажды проверить действительные пути следования начальника; выяснилось, что весь день он курсировал От дома до ресторана «Байкал».
На строительство назначили начальником одного из известнейших в нашей стране гидростроителей. Или-евский продолжал долго править и при нем.
В адрес управления стройки стали приходить бесчисленные жалобы, требования отдачи долгов, выполнения обязательств, которые успел щедро надавать Илиевский. Пришел и рачительный хозяин кабанчика.
— Помогите, товарищи, Илиевский кабанчика забрал, а денег только три тысячи переслал. Ведь уговаривались-то на восемь!..
Пришел и завмаг. Мешок отменной овсянки списать ему не удалось. Пришли художники с денежными счетами и никому не нужными панно. И все-таки Или-евского держали на стройке еще около года, пока она наконец не вошла в ритм. Тогда Илиевский, уволившись по собственному желанию, направился к другим берегам молочных рек...
И вот мы думаем: почему же все-таки так долго, держали Илиевского на Иркутской ГЭС? Ведь всем ясно было: аферист, Остап Бендер, совершенно безответственный человек. Кажется, и часа не мог он пробыть на стройке, но Илиевский чувствовал себя там как рыба в воде долгие месяцы. Почему?.. Нелепица! Но такая ли уж нелепица?
Батенчук, Галкин, Ладейщйков... Все это люди, у которых прежде всего, превыше всего развито чувство ответственности. Это — люди долга. Они не щадят себя ни в чем, лишь бы выполнить порученное дело; в их поступках нет ни капли корысти или каких-либо других, если можно так сказать, личных побуждений. Но почему люди эти поступают иногда точ-
но так же, как вел бы себя на их месте Илиевский? Почему Батенчук не мог просто отдать дорожникам несколько баков под горючее, а взамен того вынудил принять заведомо невыгодный для них порядок отсыпки дороги к створу Вилюйской ГЭС? Почему он должен изыскивать где-то «левые» материалы? Почему он идет на то, чтобы принимали в эксплуатацию явно бракованный ледник, а Ладейщиков даже настаивает на этом своей силой партийной власти? Почему Галкин соглашается с этим? Почему тот же Галкин, чтобы как-то удержать у себя человека, выполняющего работу младшего инженера, идет на «липу» — платит этому человеку ставку старшего инженера? И сколько их еще, таких «почему»!
Чувство ответственности всегда разделяется надвое: ответственности за данное, конкретное дело и еще за нечто, гораздо большее, если хотите, — за все человечество. Пахарь, бросая зерно в землю, отвечает не только перед самим собой или своей семьей за то, какое растение вырастет из этого зерна, крепкое или хилое. Он отвечает перед всем человечеством, точно так же, как все человечество ответственно перед ним. Для пахаря это зерно —единственная реально существующая нить, которая связывает его со всеми людьми на свете.
Все мы, какой бы труд ни был главным у нас в жизни, такие же пахари на земле. И слеп, несчастен тот человек, который не осознает этой своей большой ответственности перед другими, потому что настоящее счастье только и приходит .от чувства общности твоей со всеми людьми.
И вот, казалось бы, чего тут особенно размышлять,— все методы хороши, лишь бы зерно твое дало урожай побольше. Но не так-то просто. Ведь может случиться, тебе скажут: «Нужен хлеб. Паши глубже». И ты послушаешься. А на следующий год скажут то же самое, и ты опять послушаешься:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33