.. Батенчук обратно в Мирный, к Ладей-щикову.
— Ты секретарь горкома?
— Да. Пока — да.
— Как ты расцениваешь поведение начальника треста Тихонова?
Собрали внеочередное бюро горкома. Тихонову вынесли выговор. Обязали: дать машины. Тихонов вынужден был согласиться, но уехал из горкома взбешенный.
И вот на следующий день все машины транспорт-но-складского управления треста были выгнаны на погрузочные площадки «Вилюйгэсстроя». Несколько сот машин! Так сказать, психическая атака. Конечно же погрузить их все не смогли. Тихонов звонит в Мухтую:
— Транспорт простаивает под погрузкой? Да?.. Снять все машины.
Опять заседало бюро горкома. Наметили номера машин, которые трест должен дать гэсовцам. Батен-чук опять едет в Мухтую. Собирает своих лесозаготовителей.
— Ребята! Такое положение... Если мы хоть одну машину хоть на одну минуту задержим под погрузкой, то... Понимаете?
«Ребята» все прекрасно понимали. В два дня даже на самые дальние лесосеки были пробиты в снегу, глубиной по грудь, дороги, по ним протащили краны. Люди ждали машин.
Но краны так и остались стоять с поднятыми стрелами,— машины не пришли.Батенчук опять кинулся в Мухтую, на автобазу.
— Где лесовоз с этим номером?
— В ремонте.
— А этот?
— В ремонте.
— А этот?
— В ремонте. Все машины, намеченные на бюро горкома, были поставлены на ремонт: трест готовился к перевозкам на Айхал... А вскоре на север пробили зимник, и весь транспорт бросили туда.
Батенчук бомбил телеграммами Якутск, Москву,— бесполезно. Наконец в марте он добился решения бюро Якутского обкома партии, в котором точно было указано: сколько и каких грузов трест «Якуталмаз» обязан перевезти для гэсовцев. Но почти тут же это решение было отменено секретариатом обкома... Машины шли на Айхал. Стройка в Мирном осталась без материалов. Пять тысяч человек, по сути дела, нечем было занять. Чтобы хоть как-то сохранить созданный с громадным трудом коллектив, людей ставили на за-ведомо непроизводительные работы. И все равно две тысячи из пяти уехали из Мирного.
Как на беду, весной прошли большие паводки, и теперь, когда на Айхал машинам пройти было невозможно, их нельзя стало использовать и на трассе Мухтуя — Мирный: дорогу размыло.
И только в августе, после того как в Мирный прилетел специальный представитель ЦК партии и было собрано бюро обкома, на котором секретариат признал свою ошибку, после того как в Мирный прибью ли первый секретарь обкома Борисов и председатель совнархоза Воробьев и разобрались с положением дел на месте, дав указание общими силами треста и «Вилюйгэсстроя» срочно отремонтировать дорогу на Мухтую,— только после всего этого в Мирный стали возить грузы.
...Вот, собственно, и вся история. Мы рассказали ее бегло, хотелось передать только суть дела.Нет, еще об одной детали рассказать стоит. В самый разгар айхальской эпопеи Тихонов — не сам, а через подчиненных — попросил Батенчука: у тебя есть металл, лишний, так как, чтобы пустить его в дело, нужны и другие материалы, которые я не привез тебе; металл для Айхала опаздывает — отдай свой... И Батенчук, который, казалось бы, должен ненавидеть лютой ненавистью Айхал и все связанное с ним, распорядился: дать тресту взаймы четыреста тонн металла, к весне нам привезут еще... К весйе металл не привезли, и все управление «Вилюйгэс-строя» ругало Батенчука: «Отдал металл дяде!..»
Разговор наш с Евгением Никаноровичем затянулся. Пробило двенадцать. Устали мы дьявольски. Батенчук молчал, навалившись грузным телом на стол. Как всегда почему-то делаешь перед прощаньем, мы еще раз обвели глазами комнату. Невзрачная, по-обшарпанная мебель, такую увидишь чуть не в каждой прорабке. В углу — ящик, на четверть заполненный гвоздями, и какие-то серые кирпичики, поставленные пирамидой.
— Евгений Никанорович, что за гвозди? Он опять оживился.
— Гвозди? Собрал у одного бригадира на участке. Собрал и сказал: либо выкупай у меня на свои собственные деньги по рыночной цене,— а вы знаете, сколько в Якутске на рынке гвоздь стоит? — либо выговор тебе вынесу. — Ну и что же?
— Да это я только сегодня сделал, поэтому и опоздал на встречу с вами.— Он озорно рассмеялся и добавил:—Придет! Завтра же придет! Вернее, уже сегодня... Неудобно ему: он же за' звание коммунисти-
ческой бригады борется, как не прийти?.. А вот эти кирпичики,— он показал на пирамиду в углу,— первый в Мирном газобетон.
И уже когда вышли на улицу и распрощались, мы задали еще два вопроса.
— И все же, по вашему мнению, что за человек Тихонов?
— О-о! Это — волк тертый! Башковитый мужик и руководитель опытный. Нам всем у него учиться надо... Вот если бы ко всему прочему он слово свое всегда держал, тогда... Впрочем, сейчас, кажется, отношения у нас наладились.
— А Ладейщиков?
— Ладейщиков? — Батенчук даже остановился и взглянул на нас удивленно: что же, мол, об этом-то говорить? — К Ладейщикову я никаких претензий не имею. Честный, принципиальный, энергичный человек. Настоящий партийный работник! — Он помолчал и неожиданно добавил: — Вот если бы его управляющим какого-нибудь треста назначить, замечательный был бы руководитель!
К чему он это сказал?.. Ровно в девять утра, как и было договорено, мы пришли в приемную Тихонова. Секретарь, миловидная, до неловкости внимательная женщина, сказала нам:
— Виктор Илларионович просил передать вам, что принять сейчас не сможет. Позвоните ему, пожалуйста, в три часа. — А он здесь?
— Да. Но у него люди...
Мы не обиделиеь на это отлучение журналистов от остальной части человечества.В клубе «Алмаз» число «27» на объявлении о диспуте «Каким должен быть человек при коммунизме» заменили другим — «29».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33