Голова снова была занята болезнями пациентов. Воспаление почки, вос
паление оболочки спинного мозга, туберкулез позвоночника… Он взял заво
дную ручку с заднего сиденья машины.
Обычно доктор просил завести машину кого-нибудь из проходивших мимо нег
ров. Люди всегда были рады ему услужить. Но сегодня он сам вставил ручку и
с силой ее повернул. Отерев пот с лица рукавом пальто, он поспешно уселся з
а руль и поехал.
Многое ли из того, что он сегодня сказал, было понято? Какая от этого будет
польза? Он вспоминал свои слова, и ему казалось, что они вяли на глазах, тер
яя всякую силу. Зато непроизнесенные слова тяжким грузом давили ему груд
ь. Они рвались у него изо рта и мучили его. Страдальческие лица людей его н
есчастного народа теснились у него перед глазами. Он медленно вел машину
по улице, и сердце его замирало от гневной, неуемной любви.

5

В городе не помнили такой холодной зимы. На стеклах блестел иней, и крыши д
омов белели от изморози. Зимний день тлел туманно-лимонным светом и отбр
асывал нежно-голубые тени. Лужи на мостовой покрывались ледяной корочко
й; поговаривали, будто на второй день рождества всего в десяти милях к сев
еру выпало немножко снега.
С Сингером произошла странная перемена. Он часто совершал дальние прогу
лки: раньше, в первые месяцы после отъезда Антонапулоса, они помогали ему
отвлечься. Во время этих прогулок он вышагивал целые мили по всему город
у. Он бродил по густозаселенным улицам вдоль реки, где сейчас царила еще б
ольшая нищета, потому что с работой на фабриках в эту зиму было негусто. У
многих в глазах читалась гнетущая тоска. Людей вынудили к безделью, и они
томились. Проснулась жадная тяга к новым вероучениям. Некий молодой чело
век, работавший на фабрике у красильного чана, вдруг объявил, что в нем про
будилась великая святая сила и его долг возвестить людям от божьего имен
и новые заповеди. Этот молодой человек открыл молельню, и по ночам сотни л
юдей приходили к нему, катались по земле и трясли друг друга, веруя, что им
является нечто свыше. Не обошлось и без кровопролития. Женщина, которая н
е могла заработать себе на хлеб, заподозрила, что мастер обжулил ее на раб
очих жетонах, и воткнула ему в горло нож. В крайний дом на одной из самых ни
щих улиц въехала негритянская семья, и это вызвало такой взрыв возмущени
я, что соседи дом сожгли, а негра избили. Но это были только отдельные вспы
шки. По существу же ничего не менялось. Забастовка, о которой поговаривал
и, так и не началась, потому что люди не смогли сговориться. Все было так же,
как раньше. Даже в самые холодные вечера аттракционы «Солнечного Юга» бы
ли открыты для посетителей. Люди, как всегда, мечтали, ссорились и спали. И
по привычке не позволяли себе задумываться, заглядывать в темную неизве
стность за пределами завтрашнего дня.
Сингер бродил по широко раскинутым вонючим городским окраинам, где скуч
енно ютились негры. Здесь было больше веселья, но больше и драк. В переулка
х часто стоял резкий приятный запах джина. Теплые, сонные отсветы очага р
умянили оконные стекла. Почти каждый вечер в церквах происходили сборищ
а. Удобные маленькие дома стояли посреди бурых лужаек, Сингер прогуливал
ся и мимо них. Здесь дети были здоровее и дружелюбнее к чужим. Сингер броди
л и по богатым кварталам. Тут высились величественные старые особняки с
белыми колоннами и замысловатым кружевом кованых оград. Он проходил мим
о больших кирпичных вилл, где на аллеях, ведущих к подъезду, сигналили авт
омобили, а из каминных труб пышно стлался по небу дым. А оттуда Ц к городс
кой черте, куда выходили из пригородов улицы; в тамошних лавках торговал
и всякой всячиной, туда по субботам съезжались фермеры Ц посидеть вокру
г печки и обменяться новостями. Он часто бродил по четырем ярко освещенн
ым кварталам делового центра, а потом сворачивал в пустынные переулки. Н
е было такого уголка, которого Сингер не знал бы. Он смотрел, как желтые кв
адраты света падают из тысяч окон. Прекрасны были зимние ночи. Небо сияло
холодной лазурью, и в ней ярко горели звезды.
Теперь во время таких прогулок с ним часто разговаривали прохожие. Он пе
резнакомился с самыми разными людьми. Если к нему обращался чужой, Синге
р подавал ему свою визитную карточку, чтобы объяснить, почему он молчит. Е
го скоро узнал весь город. Он ходил очень прямо и всегда держал руки глубо
ко в карманах. Казалось, от его серых глаз ничто не может укрыться, а лицо в
ыражало глубочайший покой, что часто бывает у людей очень мудрых и очень
печальных. Он всегда был рад постоять с тем, кто искал его общества. Ведь, в
конце концов, он просто бродил без всякой цели.
И вот постепенно о немом пошли по городу самые разные толки. В прежние год
ы, когда он жил с Антонапулосом, они вместе ходили на работу и с работы, а в о
стальное время сидели вдвоем у себя в комнате. Тогда ими никто не интерес
овался, а если люди и обращали на кого-нибудь из них внимание, то больше на
толстого грека. Сингера в те годы никто и не помнил.
Итак, слухи о немом шли густо и самые разноречивые. Евреи говорили, что он
еврей. Лавочники на Главной улице утверждали, будто он получил большое н
аследство и теперь очень богат. В одном запуганном властями профсоюзном
комитете текстильщиков шепотом передавали, что немой Ц организатор из
КПП. конгрес
с производственных профсоюзов
Одинокий турок, который забрел много лет назад в этот город и с тех п
ор изнывал здесь, торгуя в лавчонке полотном и холстиной, страстно убежд
ал жену, что немой Ц турок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113