Дни их мало отличались друг от друга, потому что они постоянно бывали о
дни и ничто не нарушало их покоя. Раз в неделю они отправлялись в библиоте
ку, где Сингер брал очередной детективный роман, а по пятницам ходили в ки
но. В получку они всегда наведывались в фотоателье над Армейским магазин
ом, где снимок стоил десять центов: Антонапулос любил сниматься. Вот и все
места, которые они регулярно посещали. В городе было немало уголков, куда
они ни разу даже не заглянули.
Город был расположен в самом сердце Юга. Лето продолжалось долго, а зимни
е холода Ц один или два месяца. Небо почти всегда ослепительно сияло лаз
урью, а солнце нестерпимо пекло. Потом шли зябкие ноябрьские дожди, за ним
и иногда наступал морозец Ц недолгие холодные недели. Зимой погода стоя
ла переменчивая, а летом всегда палил зной. Город был довольно большой. По
Главной улице на несколько кварталов тянулись двух Ц и трехэтажные маг
азины и конторы. Но самыми внушительными зданиями города были фабрики, г
де работала основная часть населения. Эти прядильные фабрики росли и про
цветали, но большинство рабочих в городе жили очень бедно. На улицах част
о встречались лица, полные голодного отчаяния и тоски.
Однако двое немых вовсе не ощущали тоски. Дома они с удовольствием ели и п
или, а Сингер оживленно делился с другом всем, что было у него на уме. Так сп
окойно протекало время, пока Сингеру не исполнилось тридцать два года и
они не прожили тут с Антонапулосом десять лет.
И вдруг грек заболел. Он сидел на кровати, прижимая руки к толстому животу
, и по щекам его катились крупные и маслянистые слезы. Сингер сообщил об эт
ом его двоюродному брату, хозяину фруктовой лавки, а сам попросил Отпуск.
Доктор прописал Антонапулосу диету и сказал, что ему нельзя больше пить
вино. Сингер непреклонно выполнял предписания врача. Он целыми днями про
сиживал у постели больного друга и всячески старался его развлечь, но Ан
тонапулос только искоса сердито на него поглядывал. Ничто не могло его р
азвеселить.
Грек капризничал, ему не нравились фруктовые напитки и блюда, которые го
товил ему Сингер. Он то и дело просил, чтобы Сингер помог ему слезть с кров
ати помолиться. Толстые ягодицы свисали на небольшие пухлые ступни, когд
а он стоял на коленях. Он шевелил пальцами, стараясь изобразить «Миленьк
ую деву Марию», а потом со страхом хватался за медный крестик на грязной в
еревочке, висевший у него на груди. Он долго стоял, закатив глаза к потолку
, а потом дулся и не позволял другу с собой разговаривать.
Сингер был терпелив и делал все, что мог. Он рисовал картинки и раз даже из
образил своего товарища, чтобы его насмешить. Но тучного грека портрет о
бидел, и успокоился он, только когда Сингер представил его совсем молоды
м, красивым, с ярко-золотыми волосами и небесно-голубыми глазами. Но и тог
да он постарался не показать своего удовольствия.
Сингер так прилежно ухаживал за своим другом, что через неделю Антонапул
ос смог вернуться на работу. Но с тех пор жизнь друзей пошла по-другому. Он
и потеряли покой.
Антонапулос больше не болел, но очень изменился. Он стал раздражительным
и уже не желал мирно проводить вечера дома. Когда он выходил в город, Синг
ер не оставлял его ни на минуту. Антонапулос шел в ресторан и, пока они сид
ели за столиком, украдкой прятал в карман куски сахара или перечницу и ст
оловый прибор. Сингер всегда платил за то, что брал Антонапулос, и все обхо
дилось мирно. Дома он выговаривал другу, но тучный грек лишь невозмутимо
улыбался.
Шли месяцы, и причуды Антонапулоса становились все опаснее. Однажды в по
лдень он спокойно вышел из фруктового магазина своего двоюродного брат
а, пересек улицу и стал мочиться у стены Первого национального банка на г
лазах у прохожих. Встречая людей, чьи лица ему не нравились, он нарочно нал
етал на них, толкаясь животом и локтями. Как-то он зашел в магазин и выволо
к оттуда, не заплатив за него, торшер, а в другой раз попытался стащить с пр
илавка игрушечный электрический поезд.
Для Сингера настало очень тяжелое время. В обеденный перерыв он то и дело
водил Антонапулоса в суд, чтобы улаживать его противозаконные выходки. С
ингеру пришлось хорошо изучить судебные порядки, и он не знал ни минуты п
окоя. Деньги, которые он откладывал, были истрачены на штрафы и залоги. Все
свои силы и средства он употреблял на то, чтобы спасти друга от тюрьмы за
такие преступления, как кражи, нарушение общественного порядка и драки.

Родственник, у которого Антонапулос работал, не желал вмешиваться во все
эти дела. Чарльз Паркер (таково было имя, которое он себе взял) не увольнял
своего двоюродного брата, но неотступно следил за ним с угрозой на бледн
ом, костлявом лице и не ударил о палец, чтобы ему помочь. Сингер испытывал
незнакомое ему чувство к Чарльзу Паркеру. Он его недолюбливал.
Сингер жил в постоянной тревоге и волнениях. Но Антонапулос был по-прежн
ему невозмутим: что бы ни случилось, с лица его не сходила добрая, безвольн
ая улыбка. В прежние годы Сингер видел в улыбке друга мудрость и душевную
глубину. Он никогда толком не знал, что у него на уме и многое ли достигает
его сознания. А теперь лицо толстого грека, на взгляд Сингера, стало выраж
ать хитрость и лукавство. Сингер без устали тряс приятеля за плечи и в сот
ый раз втолковывал ему одно и то же руками. Но все было бесполезно.
Деньги у Сингера кончились, и ему пришлось попросить в долг у ювелира, у ко
торого он работал. Однажды он не смог внести за Антонапулоса залог, и тот п
ровел целую ночь в тюрьме.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113