Но по-своему несчастное и кроткое
Может, было то животное, как знать?

От большой тоски по маме
Вечно чудище в слезах.
Ведь оно с семью главами,
О пятнадцати глазах.

Сам Кащей, он мог бы раньше врукопашную,-
От любви к царице высох и увял.
И стал по-своему несчастным старикашкою,
Ну, а зверь его к царице не пускал.

- Ты пусти меня, чего там.
Я ж от страсти трепещу!
- Хоть снимай меня с работы,
Ни за что не пропущу!

Добрый молодец Иван решил попасть туда:
Мол, видали мы Кащеев, так-растак!
Он все время где чего, так сразу - шасть туда:
Он по-своему несчастный был дурак.

То ли выпь захохотала,
То ли филин заикал:
На душе тоскливо стало
У Ивана-дурака.

И началися его подвиги напрасные,
С баб-ягами никчемушная борьба.
Тоже ведь, она по-своему несчастная
Эта самая лесная голытьба.

Сколько ведьмочек пошибнул.
Двух - молоденьких в соку.
Как увидел утром - всхлипнул:
Жалко стало дураку.

Но, однако же, приблизился. Дремотное
Состоянье свое превозмог Иван:
В уголку лежало бедное животное,
Все главы свои склонившее в фонтан.

Тут Иван к нему сигает,
Рубит головы спеша
И к Кащею подступает
Кладенцом своим маша.

И грозит он старику двухтыщелетнему:
-Я те бороду, мол, мигом обстригу!
Так умри ты, сгинь, Кащей! А тот в ответ ему:
-Я бы рад, но я бессмертный, не могу!

Но Иван себя не помнит:
- Ах, ты гнусный фабрикант!
Вон настроил сколько комнат.
Девку спрятал, интригант!

Я докончу дело, взявши обязательство!
И от этих неслыханных речей
Умер сам кащей без всякого вмешательства:
Он неграмотный, отсталый был, Кащей.

А Иван, от гнева красный,
Пнул Кащея, плюнул в пол
И к по-своему несчастной
Бедной узнице вошел.

Патриций
--------

Как-то вечером патриции собрались у Капитолия,
Новостями поделиться и выпить малость алкоголия,-
Не вести ж бесед тверезыми. Марк-патриций не мытарился:
Пил нектар большими дозами и ужасно нанектарился.

И под древней под колонною он исторг из уст проклятия:
- Эх, с почтенною Матреною разойдусь я скоро, братия.
Она спуталась с поэтами, помешалась на театрах,-
Так и шастает с билетами на приезжих гладиаторов.

"Я,- кричит,- от бескультурия скоро стану истеричкою."
В общем злобствует, как фурия, поощряема сестричкою.
Только цыкают и шикают,- ох, налейте снова мне двойных.
Мне ж рабы в лицо хихикают.. На войну бы мне, да нет войны.

Я нарушу все традиции, мне не справиться с обеими.
Опускаюсь я, патриции. Дую горькую с плебеями.
Я ей дом оставлю в Персии, пусть берет сестру-мегерочку,
А на отцовские сестерции заведу себе гетерочку.

У гетер, хотя безнравственней, но они не обезумели.
У гетеры пусть все явственней, зато родственники умерли.
Там сумею исцелиться и из запоя скоро выйду я...
И пошли домой патриции, Марку пьяному завидуя.

Раздвоенная личность
--------------------

И вкусы, и запросы мои странны,
Я экзотичен, мягко говоря,
Могу одновременно грызть стаканы
И Шиллера читать без словаря.

Во мне два "я", два полюса планеты,
Два разных человека, два врага.
Когда один стремится на балеты,
Другой стремится прямо на бега.

Я лишнего и в мыслях не позволю,
Когда живу от первого лица.
Но часто вырывается на волю
Второе "я" в обличье подлеца.

И я боюсь, давлю в себе мерзавца,
О, участь беспокойная моя!
Боюсь ошибки: может оказаться,
Что я давлю не то второе "я".

Когда в душе я раскрываю гранки
На тех местах, где искренность сама,
Тогда мне в долг дают официантки
И женщины ласкают задарма.

Но вот летят к чертям все идеалы.
Но вот я груб, я нетерпим и зол.
Но вот сижу и тупо ем бокалы,
Забрасывая Шиллера под стол.

А суд идет. Весь зал мне смотрит в спину,
И прокурор, и гражданин судья.
Поверьте мне, не я разбил витрину,
А подлое мое второе "я".

И я прошу вас, строго не судите,
Лишь дайте срок, но не давайте срок,
Я буду посещать суды, как зритель,
И в тюрьмы заходить на огонек.

Я больше не намерен бить витрины
И лица граждан. Так и запиши.
Я воссоединю две половины
Моей больной раздвоенной души.

Искореню! Похороню! Зарою!
Очищусь! Ничего не скрою я.
Мне чуждо это "я" мое второе.
Нет, это не мое второе "я".

Роза-гимназистка
----------------

В томленьи одиноком, в тени, не на виду,
Под неусыпным оком цвела она в саду.

Маман всегда с друзьями, папа от них сбежал,
Зато каштан ветвями от взглядов укрывал.

Высоко или низко каштан над головой,
Но роза-гимназистка увидела его.

Нарцисс - цветок воспетый, отец его - магнат
У многих роз до этой вдыхал он аромат.

Он вовсе был не хамом,- изысканных манер.
Мама его - гранд-дама, папа - миллионер.

Он в детстве был опрыскан, не запах, а дурман
И роза-гимназистка вступила с ним в роман.

И вот, исчадье ада, нарцисс тот, ловелас
- Иди ко мне из сада. - Сказал ей как-то раз.

Когда еще так пелось? И роза в чем была,
Сказала: - ах, - зарделась и вещи собрала.

И всеми лепестками он завладел, нахал...
Маман была с друзьями, каштан уже опал.

Искала роза счастья и не видала как
Сох от любви и страсти почти что зрелый мак.

Но думала едва ли, как душит пошлый цвет...
Все лепестки опали и розы больше нет.

И в черном цвете мака был траурный покой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19