Значит, ты после армии устроился неплохо. А я… похуже.
– Я слышал о твоих несчастьях, Ули, – сказал Раус.
– А, два года в гамбургской тюрьме. Это пустяки. Еще года два, и я стал бы там хозяином. Впрочем, я всегда знал, за что сидел.
Кляйст давно развелся, у него был сын. Сыну едва исполнилось шестнадцать лет, когда кто-то приучил его к кокаину, потом к крэку. Мальчик принял слишком большую дозу и умер, Ули Кляйст был вне себя от ярости. Он нашел колумбийского наркобарона и мелкого торговца наркотиками, своего соотечественника, которые продали партию зелья, убившую его сына, пришел в ресторан, когда они обедали, и убил их двумя выстрелами в голову. Когда пришла полиция, Кляйст даже не сопротивлялся. Судья принадлежал к старой школе и имел собственные взгляды на проблему наркомании. Он выслушал мнение защиты, пропустил мимо ушей доводы о том, что преступление было совершено в состоянии аффекта, и вынес приговор – четыре года. Кляйст отсидел два года и вышел шесть месяцев назад. Ходили слухи, что торговцы наркотиками приговорили его к смерти. Кляйсту было наплевать. Кое-кто говорил, что он сошел с ума.
Они расстались в полночь. Раус вернулся в свой отель на такси. Машину неотступно преследовал одинокий мотоциклист, дважды он на ходу бормотал что-то в микрофон портативной радиостанции. Когда Раус расплатился с водителем, из темноты возник Маккриди.
– Хвоста за вами нет, – сказал он. – Во всяком случае, пока нет. Не хотите ли на сон грядущий пропустить по стаканчику?
В привокзальном ночном баре они взяли по бокалу пива, Раус ввел Маккриди в курс дел.
– Значит, он думает, что ваш рассказ о поисках материала для нового романа – липа? – переспросил Маккриди.
– По крайней мере, у него есть подозрения.
– Отлично. Будем надеяться, что он распустит слухи. Сомневаюсь, чтобы под этой легендой вы добрались до настоящих негодяев, Я скорее рассчитываю, что они сами выйдут на вас.
Раус заметил, что он чувствует себя, как сыр в мышеловке, и спустился с высокого табурета.
– Если мышеловка заряжена как следует, – сказал Маккриди, когда они выходили из бара, – то мышь не успеет прикоснуться к сыру.
– Это знаю я, знаете вы, но попытайтесь объяснить это сыру, – возразил Раус и отправился спать.
Раус встретился с Кляйстом вечером следующего дня. Немец сокрушенно покачал головой.
– Я спрашивал, где мог, – сказал он, – но то, что тебя интересует, для Гамбурга слишком сложно. Такие штуки делают только в государственных лабораториях и на заводах, которые производят оружие. На черный рынок они не попадают. Правда, есть один человек, во всяком случае, мне шепнули, что есть тот, кто все может.
– Здесь, в Гамбурге?
– Нет, в Вене. Там есть некий майор Виталий Карягин, советский военный атташе. Ты, конечно, знаешь, что Вена – главный рынок сбыта того, что производится на чешских заводах «Омнипол», Большей частью товара они распоряжаются сами, но на некоторые вещи и на некоторых покупателей им нужно получить разрешение из Москвы. Карягин и занимается такими разрешениями.
– С какой стати он станет мне помогать?
– Ходят слухи, что он любит красивую жизнь. Конечно, он работает на ГРУ, но даже офицеры советской военной разведки имеют свои пристрастия. Кажется, он любит девочек, дорогих девочек, каким приходится делать роскошные подарки. Поэтому и он берет подарки, обычно наличные в конверте.
Раус задумался. Он знал, что в Советском Союзе коррупция – это скорее правило, чем исключение, но чтобы майор ГРУ тоже брал взятки? Впрочем, мир торговцев оружием очень специфичен, там все возможно.
– Между прочим, – вспомнил Кляйст, – в этом… твоем романе, об ИРА там тоже будет?
– Почему ты спрашиваешь? – вопросом на вопрос ответил Раус. Он ни слова не говорил об ИРА.
Кляйст пожал плечами.
– Они здесь свили гнездо. В баре, которым владеют палестинцы. Они установили связи с другими террористическими группами со всего света и с торговцами оружием. Хочешь на них посмотреть?
– Упаси Бог, чего ради? Кляйст рассмеялся чуть громче обычного.
– Это может быть занятно, – сказал он.
– А эти палестинцы, они знают, что когда-то ты отправил к праотцам четырех их соотечественников? – спросил Раус.
– Наверно. В нашем мире все знают друг друга. Особенно своих врагов. Но я все же изредка заглядываю в их бар.
– Зачем?
– Интересно. Потянуть тигра за хвост.
Ты действительно сошел с ума, подумал Раус.
– Я полагаю, что вам стоит туда зайти, – поздно вечером сказал Маккриди. – Вы можете что-то узнать, что-то увидеть. Или кто-то увидит вас и заинтересуется, что вы там делаете. Если спросят, то расскажите сказку про сбор материала для романа. Вам не поверят и решат, что вы действительно хотите купить оружие, чтобы потом пустить его в ход в Америке. Пойдут разговоры, а нам только это и нужно. Просто выпейте пару кружек пива и спокойно посидите. Потом отделайтесь от этого сумасшедшего немца. Маккриди знал, о каком баре говорит Раус, но решил не открывать карты. Бар назывался вМаузехёле" («Мышиная нора»). Ходили упорные слухи, что около года назад в комнате над этим баром разоблачили и убили немецкого. агента, работавшего на Великобританию. Во всяком случае, тот агент бесследно исчез. Германской полиции этих слухов показалось недостаточно, чтобы нагрянуть в бар с обыском, а немецкая контрразведка решила оставить палестинцов и ирландцев в покое. Если разгромить эту нору, то они устроят свою штаб-квартиру в другом месте, тем все и кончится. Но слухи не прекращались. На следующий вечер Ули Кляйст отпустил такси на Репербане и повел Рауса по Давидштрассе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167