– Что ты хочешь этим сказать, Анатолий Гришин?
– Главное в работе контрразведки, господин президент, – это выведать планы врага. Их мы теперь знаем. Отсюда ясны превентивные меры. Они уже принимаются. Через несколько дней не станет избранного кандидата на всероссийский трон. Теперь мы узнали еще об одном из их намерений. И я снова предлагаю и предотвращение, и возмездие. Сразу и то и другое.
– Всех четверых?
– Выбора не может быть.
– Не должно остаться никаких следов. Еще не время. Еще слишком рано для этого.
– Никаких следов не найдут. Банкир? Сколько банкиров убили за последние десять лет? Пятьдесят? Самое меньшее. Вооруженные люди в масках, разборка. Это происходит то и дело. Милиционер? Долгоруковские будут счастливы получить такой заказ. Сколько ментов уничтожили? Опять же это случается каждый день. Что касается этого дурака генерала – неудавшееся ограбление. Самая обычная вещь. Что до священника, так секретаря застали ночью в кабинете, искал там что-то. Застрелен казаком, которого, в свою очередь, убил, умирая, вор.
– И ты думаешь, кто-нибудь этому поверит?
– У меня есть человек в резиденции, который поклянется, что все так и было.
Комаров взглянул на бумаги, которые он прочитал, и на кассету, лежащую рядом. Он слабо улыбнулся.
– Ну хорошо. Мне больше ничего не надо знать об этом. Я утверждаю, что не знаю об этом больше ничего.
– Но вы желаете, чтобы четыре человека, решившие вас уничтожить, прекратили свое существование?
– Конечно.
– Благодарю вас, господин президент. Это все, что я хотел узнать.
Комната в гостинице «Спартак» была зарезервирована на имя господина Кузичкина, и человек, носящий эту фамилию, там зарегистрировался. После чего покинул гостиницу, при выходе сунув ключ от своей комнаты Джейсону Монку. Монк направился наверх, а тем временем чеченцы заняли позиции в холле, на лестничной клетке и около лифтов. Нужно было сделать несколько коротких звонков; это не представляло большой опасности, ибо если номер выследят, то обнаружат комнату в гостинице, не принадлежащей чеченцам, далеко от центра города.
– Генерал Петровский?
– Опять вы?
– Вы, кажется, разорили осиное гнездо.
– Не знаю, откуда вы получаете информацию, американец, но она оказывается чрезвычайно полезной.
– Спасибо. Но Комаров и Гришин так этого не оставят.
– А как насчет долгоруковских?
– Слабые игроки. Главная опасность – Гришин и его «черная гвардия».
– Это вы распустили слух, что их предал старший офицер из «черной гвардии»?
– Мои друзья.
– Хитро. Но опасно.
– Слабое место Гришина – это те бумаги, что вы захватили. Думаю, они доказывают, что мафия финансировала Комарова всю дорогу.
– Над ними работают.
– Как и над вами, генерал.
– Что вы хотите сказать?
– Ваша жена и дочь еще здесь?
– Да.
– Я бы хотел, чтобы вы увезли их из города. Сейчас же, сегодня вечером. Куда-нибудь подальше, в безопасное место. И вы тоже уезжайте. Перебирайтесь в казармы СОБРа. Прошу вас.
Наступила пауза.
– Вы что-то знаете, американец?
– Пожалуйста, генерал, уезжайте. Пока есть время.
Он положил трубку и, подождав немного, набрал другой номер. Телефон зазвонил на столе у Леонида Бернштейна в Московском федеральном банке. Была уже ночь, и включился автоответчик. Не имея номера домашнего телефона банкира, Монк мог только желать, чтобы Бернштейн проверил автоответчик в ближайшие несколько часов.
– Господин Бернштейн, это тот, кто напомнил вам о Бабьем Яре. Пожалуйста, не ходите в банк, какими бы срочными ни были дела. Я уверен, что в штаб-квартире СПС уже знают, кто стоит за решением не давать Комарову возможности показываться на телеэкранах. Ваша семья находится за пределами страны; поезжайте к ним и не возвращайтесь, пока здесь не будет безопасно.
Он снова положил трубку. Хотя он не узнал этого, но на пульте компьютера в прекрасно охраняемом доме вспыхнул огонек и Леонид Беркштейн, не проронив ни слова, выслушал послание Монка.
Третий звонок был в резиденцию патриарха.
– Слушаю.
– Ваше святейшество?
– Да.
– Узнаете мой голос?
– Конечно.
– Вам следует уехать в Загорский монастырь. Оставайтесь там некоторое время и никуда не выходите.
– Почему?
– Я боюсь за вас. Вчерашний вечер доказал, что положение становится опасным.
– У меня завтра торжественная литургия в Данилевском.
– Митрополит сможет заменить вас.
– Я подумаю над тем, что вы сказали.
Он снова положил трубку. На четвертый звонок ответили после десятого сигнала, и грубый голос произнес: «Да?»
– Генерал Николаев?
– Кто это… подождите минутку, я узнал вас! Вы тот самый чертов янки…
– Да, это я.
– Больше никаких интервью. Сделал, что вы хотели, высказался. Больше не буду. Вот так. Слышите?
– Я буду краток. Вам следует уехать и пожить с вашим племянником на военной базе.
– Почему?
– Некоторым бандитам не понравилось то, что вы сказали. Я думаю, они могут навестить вас.
– Головорезы, э? Ладно, чепуха это. Ну их на… В жизни не отступал, мой мальчик. А теперь слишком поздно.
Трубка замолчала. Монк вздохнул и опустил свою. Посмотрел на часы. Двадцать пять минут. Пора идти. Обратно и лабиринт чеченского, скрытого от глаз мира.
Спустя двое суток, 21 декабря, четыре группы убийц совершили четыре налета.
Самая большая и лучше всех вооруженная группа совершила нападение на дачу Леонида Бернштейна. Там дежурила дюжина охранников, и четверо из них погибли в перестрелке. Двое черногвардейцев тоже были убиты. Входную дверь взорвали, и люди в черной полевой форме, с лицами, закрытыми такого же цвета масками, ворвались в дом.
Уцелевших охранников и обслуживающий персонал окружили и согнали в кухню.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167