Звоните в любое время, днем или ночью, все равно. В полиции всех земель ФРГ есть верные мне люди. Но встречаются и такие, кого следует опасаться. Так что звоните сначала мне, хорошо?
Миллер взял листок, заверил юриста, что все понял, и ушел, услышав на прощание: «Желаю удачи».
От Штутгарта до Берлина далеко, поездка заняла у Миллера целый день. К счастью, было солнечно и сухо. «Ягуар» вожделенно пожирал километры пути на север по равнинам Франкфурта через Кассель и Готтингем на Ганновер, где Миллер повернул на восток, перекочевал с автобана Е4 на Е8 и двинулся к границе ГДР.
В пограничном пункте Мариенборн он целый час заполнял таможенную декларацию, чтобы получить транзитную визу, разрешавшую проезд по территории Восточной Германии в Западный Берлин, а тем временем одетые в теплые меховые шапки таможенник в голубой форме и представитель Народной полиции в зеленой форме тщательно осматривали «ягуар». Таможенник был молод и, казалось, разрывался между необходимостью быть холодно-вежливым (так полагалось относиться ко всем жителям ФРГ, ведь пропаганда называла их не иначе, как реваншистами) и желанием поглазеть на дорогую спортивную машину.
В тридцати километрах от границы дорога пошла по гигантскому мосту через Эльбу, где в 1945 году английские войска, свято соблюдая Ялтинские договоренности, остановили свое наступление на Берлин. Справа от Миллера распластался Магдебург. «Интересно, – подумал Петер, – сохранилась ли там старая тюрьма?» При въезде в Западный Берлин его снова задержали – пришлось опорожнить сумку таможенникам на стол и открыть кошелек – видимо, чтобы чиновники убедились: проезжая по ГДР, этому «раю для рабочих», он не спустил все свои западногерманские марки. Наконец Миллера пропустили, «ягуар» миновал кольцевую дорогу «Авус» и выскочил на сверкавшую рождественскими огнями ленту Курфюрстендамма. Это был вечер семнадцатого декабря.
Миллер решил в Американский центр документов напролом не лезть, понимая: без официальной поддержки в архивы СС не попасть.
На другое утро он с Главпочтамта позвонил Карлу Брандту. Просьба Петера привела инспектора в ужас.
– Не могу, – отрезал он. – Я никого в Берлине не знаю!
– Подумай хорошенько. Ты же не раз туда ездил. Мне нужен человек, способный за меня поручиться.
– Я же предупреждал, что не хочу впутываться в эту историю.
– Ты уже в нее впутался. – Миллер помолчал немного и разыграл свой главный козырь. – Или я попадаю в архив как официальное лицо, или иду и говорю, что послан тобой.
– Не посмеешь!
– Запросто. Мне надоело попусту обивать пороги. Так что найди человека, способного выхлопотать мне разрешение на вход в архив. Послушай, ведь через час после того, как я взгляну на досье об этом забудут.
– Надо подумать, – упрямился Брандт, стараясь выиграть время.
– Даю тебе час, – сказал Миллер. – Потом звоню вновь.
Через час оказалось, что Брандт не только разгневан, но и напуган.
– Есть один человек. Я учился вместе с ним в полицейской академии, – затравленным тоном произнес инспектор. – Я его плохо знаю, но помню, что он работает в первом бюро западноберлинской полиции. А оно занимается как раз военными преступниками.
– Как его зовут?
– Шиллер. Фолькмар Шиллер, полицейский инспектор.
– Я свяжусь с ним...
– Нет, предоставь это мне. Я позвоню ему сегодня сам, представлю тебя. Если он захочет с тобой встретиться – ради Бога, если нет, меня не вини. Больше я в Берлине никого не знаю.
Через два часа Миллер позвонил Брандту и узнал, что Шиллер уезжает в командировку и сможет принять Петера только в понедельник.
Четыре дня Миллер бесцельно шатался по Западному Берлину, который в приближении нового, 1964 года жил одной радостной вестью – разрешением правительства ГДР после воздвижения в августе 1961 года Берлинской стены выдавать западным берлинцам пропуска на въезд в Восточную Германию для посещения родственников.
В понедельник утром Петер отправился на встречу с полицейским инспектором Фолькмаром Шиллером. Тот, к счастью, оказался ровесником журналиста и, что совсем несвойственно немецкому чиновнику, с презрением относился к бюрократическим препонам. «Далеко он не пойдет», – подумал Миллер и вкратце объяснил суть дела.
– Почему бы и нет? – отозвался Шиллер. – Американцы нашему бюро частенько помогают. Дело в том, что Вилли Брандт заставил нас расследовать военные преступления и нам приходится ходить в архив почти ежедневно.
Они сели в «ягуар», поехали в предместье и вскоре оказались на улице Вассеркаферштиг, у дома номер один, в пригороде Целендорф, Берлин 37.
За деревьями скрывалось приземистое одноэтажное здание.
– Это и есть архив? – не веря глазам, спросил Миллер.
– Он самый, – ответил Фолькмар. – Что, неказист с виду? Так знай, у него еще восемь подземных этажей. Там, в огнестойких бункерах, и хранятся документы.
Через парадное молодые люди прошли в маленькую приемную с традиционной будкой вахтера в правом углу. Инспектор предъявил свое удостоверение. Ему выдали бланк запроса. Фолькмар уселся вместе с Петером за стол и начал заполнять бумагу. Вписал свое имя и чин, а потом спросил:
– Как звать того, кого ты ищешь?
– Рошманн. Эдуард Рошманн.
Инспектор вписал и эту фамилию в бланк, отдал его служащему в главном зале. Вернувшись к Миллеру, сказал:
– Поиски займут минутдесять. Пойдем.
Они перешли в большой зал, уставленный рядами столов и стульев. Через четверть часа другой служащий положил перед ними папку сантиметра в три толщиной. На ее обложке было напечатано: «Рошманн, Эдуард».
Фолькмар Шиллер встал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86