— Я устрою контракт, — пообещал Джино. — В Буффало есть один охотник за скальпами, он-то и займется Бананом.— И чем быстрее, тем лучше, — бросил Энцо.1 апреля 1951 года Банан проснулся довольно поздно. Его последняя жена — женщина, которой он дал ласковое прозвище Пиранья, — спала радом. Она храпела, что приводило Банана в бешенство.В спальне пахло собачьим дерьмом. Банан пихнул жену в бок.— Твои долбаные твари! — заорал он. — Опять все кругом обосрано!Пиранья терла глаза, со вчерашнего вечера густо обведенные тушью.— Что?Банан окончательно разъярился.— Твои долбаные псы заорали весь ковер! Она села в кровати, совершенно обнаженная. Груди у нее были такие огромные, что невольно закрадывалась мысль: а не надувные ли они? Банану самому иногда казалось, что женат он не на женщине, а на паре гигантских сисек.— Ну и что? От вони еще никто не умирал.— Тебе лучше знать, — огрызнулся Банан. — Интересно, когда ты в последний раз сидела в ванне?Пиранья почувствовала, что пора переходить к действиям.— Не смей называть меня грязной, ты, вонючка. — Она замахнулась, чтобы отвесить ему оплеуху, но Банан перехватил ее руку, больно сжал. — Отпусти меня! — завопила женщина. — Отстань от меня!Услышав голос своей хозяйки, все три пекинеса выползли из своих укрытий. Две собаки запрыгнули на постель, в то время как третья тварь оглушительно лаяла, опираясь передними лапами о спинку кровати.— Заставь их замолчать немедленно! Но Пиранья подбодрила своих любимцев:— Ну же, мои маленькие, помогите своей мамочке! Теперь лаяли все три пса, те же два, что забрались на постель, стали бросаться на Банана. Отпустив руку супруги, он с ревом отбивался от обнаглевших животных. Воспользовавшись моментом, Пиранья вцепилась своими отточенными ядовито-красными ногтями мужу в щеку.— Сука! — завопил Банан.— Грязный хрен! — не осталась в долгу Пиранья.Собаки не унимались. Банан цепкими пальцами схватил ближайшую к себе за шею и швырнул в угол комнаты. Приземлившись, пес жалобно заскулил.Забыв обо всем, Пиранья бросилась к бедняжке.— Ах ты подонок! Да ты же искалечил Пуф-Пуфа!— Долбал я Пуф-Пуфа!— Долбать надо тебя!Выпрыгнув из постели, Банан угодил ногой в кучку на ковре.— О Боже-е! — он со стоном захромал в ванную. Торопливо накинув на себя что-то из одежды, Пиранья подхватила скулившего пса, взяла с тумбочки у кровати ключи от принадлежавшего мужу «кадиллака» и ринулась вон из дома.— Не бойся, моя крошка, — ворковала она, — мамочка мигом домчит тебя к врачу.Банан в ванной под струей воды усиленно скреб пятку, когда с улицы до него донесся звук взрыва. Ему показалось, что кто-то решил атаковать дом. Доли секунды Банану хватило, чтобы распластаться на кафельном полу. Поскольку взрывов и стрельбы не последовало, он понял, что ошибся, поднялся на ноги, с опаской вышел из ванной комнаты и за окном спальни увидел дымящиеся обломки своего «кадиллака».— Господи, — с благоговейным ужасом пробормотал он, — на ее месте мог быть я!1 сентября 1951 года у Джино родился сын.Его сын!Это был самый счастливый миг в его жизни.Они назвали мальчика Дарио.Событие отмечалось в течение целой недели.Мария улыбалась и говорила:— Я же обещала тебе, что рожу мальчика, правда?Он ответил ей поцелуем, а затем привлек свою девочку-жену к себе и в который уже раз возблагодарил мысленно небо за то, что оно свело их обоих вместе.Дарио родился совсем крошечным — всего пять фунтов десять унций, и совсем непохожим на Лаки — без волос, худеньким, с тонкими, как спички, ручками и ножками, бледненьким и голубоглазым.Лаки же в свои год и три месяца стала почти точной копией отца. Та же смуглая, оливкового цвета кожа, те же черные глаза, слегка вьющиеся, как и у него, волосы. Джино очень любил ее, но рождение сына — о, это совсем, совсем другое!Перед возвращением из клиники домой Мария решила поговорить с мужем.— Нам нужно быть очень осторожными, — сказала она. — Мне бы не хотелось, чтобы Лаки стала ревновать нас к малышу.— Ревновать?! — воскликнул в недоумении Джино. — Да ты шутишь! Я люблю их обоих!— Тогда тебе остается только любить их обоих одинаково, — предупредила его жена.— Конечно, конечно, — тут же солгал он непроизвольно. Сын был непосредственным продолжением его самого. Для дочери это исключено.— Это дерьмо живуче, как кошка! — взорвался Энцо. — Я таких еще не встречал.— Но цели своей мы все же достигли, — спокойно ответил ему Джино. — В Вегасе все вошло в норму. Бизнес процветает. Банан больше не станет играть мускулами.— Если ты так думаешь, то ошибаешься, — заметил, повысив голос, Энцо.— Если я ошибусь, то в следующий раз мы избавимся от него навсегда.— Черт возьми! Я говорю, что мы должны сейчас выпустить из него весь пар!Джино сделал энергичный выдох.— Ты убил его жену. Он предупрежден. Теперь он будет держаться в стороне.— Может быть. Некоторое время. Джино рассмеялся чуть самодовольно.— Я знаю, что из себя представляет Банан. Не забывай, мы же вместе с ним начинали, на одной улице. Он всегда был трусоват, поэтому сам больше ничего уже не начнет. Готов поспорить.— Ты знаешь, я не люблю спорить.— Ну так и не спорь. Говорю же тебе, Энцо, просто положись на мое слово. Он будет сидеть в своей Филадельфии и никогда больше не сунет к нам свой нос.— Черт побери, остается только надеяться на то, что ты окажешься прав.— Я прав. Я знаю, что я прав. — Джино раскурил длинную и тонкую «монте кристо», усмехнулся. — Хочешь взглянуть на мальчишку? Пойдем, покажу. Джино Сантанджело. Лучший мальчишка в лучшем из миров! ЧЕТВЕРГ, 14 ИЮЛЯ 1977 ГОДА НЬЮ-ЙОРК Глядя в удаляющуюся спину Лаки, Стивен дождался, пока она не скроется из виду, и только после этого начал свой спуск по бетонным ступеням пожарной лестницы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153