Ц Твой язык, Керим…
Ц Знаю, блистательный. Приготовленный с миндалем, он окажется запретен
для правоверного.
Ц Отчего же?
Евнух на ухо объяснил господину отчего. Немудрящая шутка вызвала усмешк
у на лице правителя.
Ц Ты развеял мрак моего сердца, пройдоха! Аллаха молю, чтобы подсказал сп
особ наградить тебя.
Ц Пусть светлейший не утруждается. С тех пор как Всевышний даровал нам д
инары, это стало легким делом. Но я знаю человека, который полностью уничт
ожит тоску повелителя. Его имя Ц Рошан Фаррох.
Ц Рошан Фаррох? Я слышал о нем. О, как было бы славно увидеть его воочию! Во
т только…
Хасан с досадой поглядел на испоганенный ковер. Кериму не требовалось сл
ов, чтобы понять господина:
Ц Светлейший беспокоится из-за жены? О, это легко устроить. Я подговорил
нашего начальника стражи, Сабиха, на маленький обман. В нужный момент он я
вится якобы с посланием от Балака. Мол, важное дело постигло ислам. И дурно
поступит повелитель, не почтив гонца вниманием.
Ц Это ночью-то?! Ц Евнух тонко улыбнулся:
Ц А то повелитель не знает эмира Балака?
Ц Знаю. Такой пес, прости Аллах! Иди же, Керим. Распорядись насчет закусок
… ну и вина там разного. О, как возвеселил ты мое сердце!
Евнух поклонился и вышел из покоев господина. Вскоре появилась старуха и
объявила, что Ляма готова сплести ноги со своим супругом. Гордо выпрямив
шись, она повела Хасана на встречу с плосколицей. Манбиджец шел с таким ви
дом, будто его ожидал ковер крови, а не брачное ложе.
Следующий час показался ему вечностью. Хасан полулежал среди шелковых п
одушечек, терзая струны лютни. От маленькой жаровни тошнотворно тянуло к
акуллийским алоэ. Плосколицая… да и что греха таить Ц плоскогрудая Ляма
не торопилась открывать свою наготу. Наслаждаясь моментом, она тигрицей
прохаживалась вокруг мужа:
Ц …четвертого дня Ц помнишь, ты изволил подмигнуть служанке. Той, что в
саду. Рябенькой.
Ц Но, Ляма, Ц Хасан задохнулся от возмущения Ц Она же крива и безобразн
а. Мне в глаз попала мошка.
Ц Ах медовый коржичек, ты совсем меня не любишь. Истинно говорят поэты:

О любовь моя, не щадишь меня и
не милуешь…

Сам о любви говоришь, и сам же подмигиваешь разным рябым развратницам.

К чему мне жить и амброй умащ
аться,
Коль рябота взгляду твоему милее и прелестнее?

Хасан скрипнул зубами. Три жены у него было, и все три изводили его по-разн
ому. Имтисаль каждое свидание превращала в торговую сделку. Она помнила
всё. Сколько платков и какого качества он подарил младшим женам; кого из ц
аредворцев возвысил; кого наградил, а кого наказал.
Имтисаль принадлежала к людям, что вечно чувствуют себя обделенными. Осы
панная золотом, она воображала: «Других-то, наверное, рубинами да сапфира
ми оделяют». Набей ей рот жемчужинами с голубиное яйцо, а она: «Ляме и Айше,
поди, с куриное достались». И при этом всё старалась экономить на подарка
х, всё плела какие-то глупые интриги. Очень, очень уставал от нее Хасан.
Ляма изводила его ревностью и стихосложением. Кто-то из придворных сдур
у ляпнул, что стихи ее подобны творениям Исхака Мосульского. Исхаку-то чт
о Ц он помер триста лет назад. А Хасан отдувайся!
Но страшнее всех была Айша. Самая молоденькая и самая бешеная. Она назубо
к знала Коран и донимала мужа разговорами на религиозные темы.
Все-то у нее получались чуть ли не кафирами, все жили не по шариату. Хасан б
ыл почти уверен, что Айша девственна. Сам он к ней не входил, а других мужчи
н благочестивица избегала, как шайтан святой суры Аль-Курсийа.
Ц …говорят, с гепардом. Ластилась, обнимала, покрывала поцелуями. Прилюд
но, блудница! Гепарда бы хоть постыдилась!
Хасан встрепенулся. За горькими размышлениями он успел потерять нить бе
седы:
Ц О ком ты, голубка?
Ц О Марьям, конечно. О мой поджаристый пирожок с курдючным салом! О ней, бе
сстыжей. Ибо сказано:

Когда ни пройду по двору, о лю
бимом думая
Всюду эта вертихвостка задом трясет.
И как это можно бесстыдно задом трясти,
Когда думы мои об одном лишь любимом?

Скрежет зубовный был ей ответом. Куда?! Куда скрылся мерзавец, что убедил Л
яму в ее поэтическом даровании?
Харранка принялась разоблачаться. Красотой она и в девичестве не блиста
ла, а пожив несколько лет в сытости и праздности, Ц и подавно. И кто из поэт
ов придумал, что «зад, подобный горе песка» Ц это красиво?
Ц Иди же ко мне, красавчик мой!
«Сабих!! Ц мысленно взвыл правитель. Ц Где ты?»
Всему на свете приходит конец. Липким объятиям, подобным прикосновениям
куска теста, тошнотворному дыму алоэ, визгливому женскому речитативу. Вс
ему.
Забарабанили в дверь кулаки. Донеслось отрывистое:
Ц Гонец! Гонец к господину! От эмира Халеба и Харрана, Балака Горы! Немедл
енно!
За дверью стоял крепыш в кольчуге, драных шароварах и неряшливо намотанн
ой чалме. Ноги крепыша изгибались колесом, нос его тянулся к нижней губе, с
ловно принюхиваясь к чему-то. Щеки свисали, как у пастушеского пса, редкие
усики торчали воинственно Ц и попробовал бы кто сказать, что Сабих ибн В
асим не заслуживает своего имени! Ох, не поздоровилось бы наглецу!
Раньше чем опомнилась ошарашенная Ляма, Хасан подхватил шальвары и хала
т Ц и к двери. Уже снаружи, облачаясь под сочувственными взглядами страж
ников, он почувствовал себя на седьмом небе. Милостив Аллах и велик. Не тол
ько карает, но и награждает порой!
Ц Скорее, Сабих, скорее! Ц покрикивал Хасан на ходу. Ц Отчего медленно т
ак? Где шлялся?
Ц Виноват! Ц Звуки вырывались из горла Сабиха, словно собачий лай.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107