Таковой нашелся всего один - Николай Поликарпович Смайлин, семидесяти шести лет от роду, страдающий подагрой и сильной тугоухостью. Долго вникая в предложенное, Николай Поликарпович наконец согласился повести состав и даже научить молодое поколение. Тем более что наука эта, по его словам, немудреная. Бережно поддерживаемый активистами под руки, дряхлый вагоновожатый удалился в сторону депо вместе с немалой кучкой сочувствующих и любопытных. В депо их ждало сильнейшее разочарование - единственным оставшимся на ходу тепловозом был тот самый, что самое малое время назад пронесся мимо перрона и скрылся в неведомых далях. Народ пару раз нелестно выразился по поводу неизвестных извергов, лишивших город последней надежды и пошли назад, нести унылую весть ждущим. Реакция последних почти точно копировала поведение своих же земляков у шоссейных завалов (а тем, кто был только что оттуда, пришлось проделать все по второму разу) - кто-то пал на колени и стал выдирать у себя волосы, кто-то нагрузившись многокиллограмовым скарбом спустился с перрона и зашагал по шпалам, ну а большинство с тяжким вздохом поворотили вожжи в сторону покинутого дома. К шести вечера перрон опустел, и лишь редкие, неясных занятий, личности шатались по нему, роясь в брошенном и потерянном в сутолоке чужом багаже. К восьми неконтролируемый всплеск эмиграции благополучно завершился, людской поток схлынул, оставив на улицах кучу всяческого хлама - неизбежного спутника переезда. После такого, казалось масштабного бегства, город потерял всего ничего девять с половиной процентов от изначального своего числа населения, то есть бежало меньше двух с половиной тысяч человек. И лишь считанные единицы из оставшихся позвонили родне за пределами города, та и то ограничились лишь самыми общими фразами. Остальные молчали, уподобившись самым великим молчунам животного мира - рыбам. Почему так? Многие тысячи людей, только что вроде бежавшие, словно спасающие свою жизнь, вместо того, чтобы воспользоваться телефоном и послать весть о катастрофическом положении дел (а именно таким оно и стало) в городе, успокоив себя немудреным "авось пронесет", стали думать, как жить без электричества. И думы эти были уже чисто практического свойства. Мгновенное помутнение умов? Пресловутая черная вуаль, что заставляла горожан желать вид, что ничего особенного не происходит? В десять часов, когда солнце уже приравнивалось к горизонту по улицам возобновилось шебаршение и гулянья. Машин сильно уменьшилось, и зачастую они упирались в чужих брошенных железных коней, которые были оставлены в самых неподходящих для этого местах. Брошенные вещи были собраны, мусор кое-как разметен и уже ничего больше не напоминало ни о ночном факельном шествии, не об утреннем всегородском переезде. Жить без электричества оказалось просто. Куда проще, чем все думали. Нижний город почти не изменил своего уложившегося за последние недели распорядка - здесь пищу давно готовили на примусах и газе, так что вместо безвременно угасшей лампочки возникла очередная гостья из прошлого, керосиновая же лампа. С телевизором получилось сложнее, и лишенный зрелищ народ потянулся на улицу совершать полуночный моцион и нагуливать сенсорные впечатления, так что на улицах уже в полной мере возникла та самая уже упоминавшаяся праздничная атмосфера. Праздничная атмосфера без праздника. Верхнему городу пришлось хуже. Одновременно со светом они лишились возможности готовить пищу и среди жильцов высоких белых конгломератов возникло волнение - копия тревог их заречных собратьев. И потому, именно из Верхнего города было большинство людей навсегда покинувших поселение. Керосинки примусы, а некоторое время спустя и примитивные буржуйки расходились на ура. Во дворах вспыхнули костры, но случившийся на следующую ночь мелкий холодный дождь быстро положил конец этим посиделкам. И увидев как из форточки элитного дома столбом валит черный дым, никто уже не бежал с криком "пожар". Все знали, это просто хозяева готовят пищу, как это делали их предки, а до этого предки их предков. Естественно реальных пожаров от этого меньше не стало и пожарная бригада сбивалась с ног. Проявляя прямо таки чудеса героизма, навострившись тушить красного петуха ограниченным баком машины объемом воды. Какое то время спустя им стало казаться, что это нормально, словно город никогда и не был подключен к центральному водопроводу. В двух городских типографиях не долго созерцали остановившиеся машины. В подвале повернули рукоятку древнего дизель-генератора и с его хриплым рыком к газетчикам вернулись блага цивилизации, так что корректоры, редакторы, верстальщики, наборщики и прочая журналисткая братия зачастую стала засиживаться на работе допоздна, дабы не возвращаться в освещенной керосинками дом. Так или иначе, но уже к вечеру эмиграционного дня были готовы свежие выпуски обоих городских газет. Одна грозила апокалипсисом и содержала открытое воззвание Просвещенного Ангелайи к землякам, а вторая уверяла, что ничего особенного не происходит и призывала сохранять олимпийское спокойствие. При этом там печаталось интервью с одним из глав города, в котором он сообщал, что отлучился по требующему безотлагательного решения делу, и скоро вернется в вверенную ему вотчину. Но это уже был явные бред, потому что даже клиенты местной психатрии понимали - не вернется он уже никогда. А если и вернется, то значит он враг себе, и ему же соответственно хуже. Обе газеты были расхватаны в рекордные сроки и горожане взахлеб читали их, как остросюжетное бульварное чтиво, и живо при этом обсуждали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200