И вдруг, словно проследив невидимую траекторию движения молекулы, ясно представил себе цепочку обстоятельств, превративших заурядного пожарного из маленького городка не просто в сломленного бедолагу, думающего лишь о приближающейся смерти, но в человека, который решился на отчаянный шаг, чтобы придать своей жизни смысл и значимость.
С головой уйдя в научные изыскания, доктор Филпотт держался с людьми холодно и отчужденно, но он был умным человеком, способным на чуткость и сочувствие к ближним, если видел в них людей достойных. Русский пожарный был именно таким.
«Басманов», – внезапно вспомнил Филпотт, довольный тем, что не забыл фамилию русского, упоминавшуюся в телерепортаже.
– Видите ли, мистер Басманов, – сказал он, с трудом воспроизводя непривычное сочетание звуков с ударением на предпоследнем слоге. – Наш мир – это весьма тонко организованная материя. Ущерб, который вы можете ему нанести, несравним с масштабами планеты, на которой существуют сотни ядерных и тысячи обычных электростанций. Если уж на то пошло, за одну только минувшую секунду зачато больше людей, чем вы сумеете уничтожить, взорвав реактор. Не подумайте, что я отношусь к вашему замыслу легкомысленно, но ваши действия – не более чем легкий всплеск на поверхности бушующего моря. Время на стороне властей. Переговоры, затяжки и проволочки приведут лишь к тому, что у вас кончится пища. Здесь, в лаборатории, уже почти ничего не осталось.
Тощая негритянка медленно сползла по стене и опустилась на пол, свесив голову на грудь, словно кукла, брошенная после переезда в пустом доме. Вторая женщина наклонилась, словно желая чем-то помочь, но ничего не смогла сделать, и снова выпрямилась. Глаза негритянки остекленели, челюсть отвисла. Похоже, она напрочь утратила интерес к происходящему.
– Неужели это проще, чем вступить в переговоры? – спросил русский.
Женщина оторвала взгляд от сидящей на полу негритянки и ответила, не дав Филпотту и слова сказать:
– Власти, правительства… – произнесла она с таким омерзением, будто выплевывала дохлую мышь. – Власти ни за что не отвечают, позволяют себе все, что ни заблагорассудится, они считают мир своей собственностью. В Бразилии травят целые долины и водоемы, губят людей, деревья и почву, и никто не смеет спросить, кто дал им такое право.
«Так вот в чем ваш пунктик, мадам», – подумал Филпотт и ответил:
– Я предпочел бы выразиться иначе, но суть дела вы изложили верно. Такое положение установилось в коридорах власти не год и не два назад. Я сам заседал в комитетах, знаю, какие принимались решения и кто за ними стоял. Ни одно государство не имеет права поддаваться ядерному шантажу и даже для вида соглашаться на переговоры, иначе подобные случаи начнут множиться, и разразится такая атомная бойня, что не приведи Господь.
– Значит, нам позволят взорвать станцию? – в тревоге спросил мужчина с пистолетом.
– Да, позволят, если уж вы такие безумцы. На Земле около пяти миллиардов человек. Как вы думаете, сколько людей вы сумеете погубить, взорвав станцию? Разумеется, если вам удастся наилучшим образом воплотить свой замысел. Тысяч тридцать? Вы, мадам, упомянули об отравленных долинах Бразилии. Как вы считаете, сколько еще долин может уничтожить человечество без риска для своего собственного существования? – Филпотт повернулся к русскому и продолжал: – Ваша страна умудрилась погубить целое море, Арал. Огромное внутреннее море превращено в зловонную лужу размером с эту комнату. Воздух насыщен солью. Новорожденные умирают от голода, потому что соль проникла в молоко их матерей и они не могут есть. В вашей стране уничтожены огромные пространства, загублено все живое на них, но Советский Союз продолжает существовать. Планета продолжает существовать. Человечество продолжает жить.
– Иными словами, мы ничего не значим, – заметил русский.
– Вы, я, хозяева станции – никто ничего не значит, – согласился Филпотт.
– А если мы начнем отстреливать заложников? – спросил мужчина с пистолетом.
Филпотт нахмурился.
– Не думаю, что вы станете убивать людей, – сказал он. – Но черт вас знает. В таком случае переговоры прекратятся. Власти махнут на нас рукой и займут выжидательную позицию.
– Станут ждать, когда мы взорвем станцию, – в голосе мужчины прозвучало наигранное презрение: он явно пытался вновь обрести почву под ногами, но тщетно.
– Я хочу поделиться с вами своими мыслями о том, что сейчас происходит за забором, – предложил Филпотт. – Я уверен, что к воротам уже подтянуто множество пожарных машин и прочего оборудования, необходимого в чрезвычайных ситуациях. Сотни, а может быть, и тысячи людей в радиационных костюмах расставлены по местам и ждут приказа. При первой вашей попытке взорвать станцию они ринутся сюда и сделают все, что в их силах, чтобы свести ущерб к минимуму. Если верить прогнозам погоды, человечеству пока везет, а вам – нет…
– Человечество… – проговорила женщина. Отвращение, прозвучавшее в ее голосе, было отнюдь не наигранным.
Филпотт посмотрел на нее и сказал:
– Судя по всему, общество причинило вам немало горя. Я понимаю, что вы страдаете, и сочувствую вам, но тем не менее считаю, что за существование человеческой цивилизации можно заплатить любую цену.
– А кто будет платить? Вы или я?
Филпотт развел руками.
– Каждый из нас принимает решения самостоятельно, – ответил он и, повернувшись к вооруженному мужчине, добавил: – Так вот, насчет погоды. Судя по прогнозу, в ближайшее время не будет ни сильных ветров, ни дождей, а ведь именно эти факторы способствуют распространению радиации и заражению обширных площадей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109