.. ты знаешь, о чем я. Такая молодая девушка! Как обидно, какая потеря. Ох, мне лучше начать сначала!
Берне действительно казался более напряженным, чем когда-либо, потерявшим ориентацию, но Сондгард не понимал почему. Какие бы проблемы ни отравляли Бернсу жизнь, уже много лет он имел одно противоядие — это пьянство. Том оглушал себя спиртным, и ему никогда не приходилось воспринимать что-либо всерьез. Но теперь убийство девушки оказалось слишком сильным и жестоким ударом, чтобы его смягчило пьянство. Убийство вдруг обрушилось на Тома во всей своей реальности, а прошло уже немало лет с тех пор, как Бернсу пришлось столкнуться с реальностью последний раз.
Чтобы помочь ему успокоиться и получить возможность продолжить допрос, Сондгард повторил свой первый вопрос:
— Ты все время был в баре после полудня, Том?
— Да, конечно, ты меня знаешь. Я болтался там с утра, пришел сразу после завтрака. Немного понаблюдал за яхтами, снова поговорил с Генри, барменом в “Черном озере”.
— И у тебя нет никаких идей относительно этого убийства? Никто не мог рассердиться на девушку или сделать это... ну...
— Слишком возбудившись? Эрик, любой, кто видел эту девушку, закипал как чайник. Я не видел ни одного парня, который не пустил бы слюни около нее, если ты это имеешь в виду.
— Да, именно это я и имею в виду. — Здесь кто-нибудь был? Ты об этом говоришь, Эрик?
— Я еще не знаю. Возможно.
— Как обидно, Эрик. Какая жуткая обида. Сондгард снова выключил магнитофон. Ему не о чем было спрашивать Бернса.
— Подожди немного с остальными в репетиционной комнате, ладно? И пришли сюда... — Капитан посмотрел в список, составленный Бобом Холдеманом. — Пришли Кена Форреста.
— Хорошо. Какая досада, Эрик. Тебе следовало бы познакомиться с ней.
Кен Форрест поспешно вошел в кухню. Сондгард решил, что ему лет двадцать пять, рост около шести футов, черные волосы подстрижены ежиком, на лице застыло угрюмое выражение.
Капитан указал на стул возле стола, и Форрест молча сел. Сондгард снова включил магнитофон и продиктовал:
— Предварительный допрос Кена Форреста. Полное имя — Кеннет?
— Да, сэр. — Актер говорил очень тихо, почти неслышно. Форрест внимательно смотрел на Сондгарда, ни на секунду не отводя взгляда.
— Говорите немного громче, пожалуйста.
— Извините, сэр. Да, меня зовут Кеннет.
— Ваш постоянный адрес?
— Нью-Йорк, Западная Пятнадцатая улица, 392, квартира 3Б.
— Это ваш первый сезон в театре, не так ли?
— Да, сэр.
— Не могли бы вы вкратце рассказать мне о себе? Понимаете, я еще не знаю вас. Большинство людей здесь я знаю, и я хочу познакомиться с остальными.
— Да, сэр. Вы полагаете, что это был один из нас.
— Да, я считаю, что это возможно.
— Вы просите краткую историю, сэр? Я родился в Линкольне, Небраска, и жил там до тех пор, пока мне не исполнилось девятнадцать. Затем я ушел в армию и провел там три года, в основном в Японии. После демобилизации я уехал в Нью-Йорк. Это было три года назад. Я сменил немало профессий, в основном канцелярских, и посещал актерский класс. Я сыграл маленькие роли в двух постановках вне Бродвея и участвовал в гастролях по стране с пьесой “Любовь среди падающих звезд”. Прошлым летом я ездил с “Килзвил плейере” в Мэн. Там я получил карточку актерского профсоюза. Собственно, ради этого я и поехал на гастроли.
— Почему вы не вернулись в театр в Мэне этим летом?
— В прошлом году они обанкротились, сэр.
— Ясно. У вас когда-либо были какие-нибудь проблемы с полицией? Я не имею в виду штрафы за не правильную парковку и тому подобное.
Губы Форреста раздвинулись в сдержанной улыбке.
— Штрафов за не правильную парковку тоже не было, сэр. У меня никогда не случались проблемы такого рода.
— Хорошо. Сегодня после полудня... Вы были в репетиционном зале, верно?
— Да, сэр.
— Вы выходили из комнаты хотя бы раз?
— Да, сэр. Я думаю, около трех я поднимался в ванную.
— Как долго вы там пробыли?
— Пять или десять минут.
— Это было около трех.
— Да, сэр. Прошу прощения, но я не могу указать время точнее.
— Все в порядке. Вы не заметили, покидал ли еще кто-нибудь комнату?
— О да, сэр. Вообще-то большинство из нас. Но если вы хотите знать, кто и когда конкретно выходил из репетиционного зала, я боюсь, что мало чем смогу помочь. В основном я следил за мистером Шеном. Режиссер — фигура жизненно важная для любого театрального предприятия. Он, и только он, определяет, будет ли спектакль хорошей постановкой с отлично играющими актерами, с высоким моральным духом в труппе или плохой постановкой с ужасно работающими актерами, которые вне сцены сражаются в противоборствующих группировках. Поэтому я наблюдал за мистером Шеном, чтобы понять, какое лето меня ожидает.
— Вот как? И что же вы решили?
— Я не уверен, что это будет очень хорошее лето. Это все, что Форрест мог предложить капитану. Сондгард задал ему еще несколько вопросов, но безрезультатно. Актер не видел поблизости чужих, он не видел, чтобы кто-то проявлял повышенный интерес к Сисси Уолкер, он не заметил никаких признаков страха в поведении девушки, когда в последний раз видел ее живой этим утром за завтраком.
Следующим стал Уилл Хенли. Актер оказался приземистым мужчиной, лет около тридцати, пять футов десять дюймов ростом, с тяжелым лицом, которое в равной мере подходило и для шекспировского Фальстафа, и для Каспера Гутмана из пьесы Хеммета. Хенли носил коричневые брюки и желтовато-коричневую рубашку поло, плотно облегающую крепкую грудь и выступающий живот. Актер сел, и Сондгард произнес обычную предварительную фразу, а затем спросил:
— Ваш постоянный адрес?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64