До вокзала Шизино в Молдавии они почти не разговаривали. Слова офицера напомнили им, что скоро они окажутся в кровавом огненном аду. Ускоренная, поверхностная подготовка означала, что их ждет кратковременная и незавидная участь пушечного мяса. На призывных пунктах и в тренировочных центрах ходили слухи, что только самые удачливые, кому повезет чудом уцелеть, могут рассчитывать на попадание в легион: одних обучат управлять танком или вертолетом, другим поручат специальные задания, третьих припишут к генеральному штабу. Инвалидов же отправят домой, где они будут обречены на позорное нищенское существование.
Ему было плевать на смерть. Он умирал тысячи раз в школах и на болотах Севра. Каждый раз, когда ему предстояло открыть рот и услышать хихиканье. Но ему не хотелось терять новую семью, которую только что подарила война. Уже в момент знакомства трое его друзей поняли, что он не такой, как они, что не может совладать со словами, что смертельно боится разговора – и приняли его, невзирая ни на что, в порыве братского великодушия, которое смыло все унижения и муки. Ему достаточно было слушать, выражать согласие кивком или улыбкой, смеяться над их шутками – особенно Люка с его провансальским говором, превращавшим в тонкую язвительную шутку любую банальность, – вставлять время от времени два-три слога, которые при удаче могли сложиться в слово. Рядом с ними было хорошо, он ощущал тепло, какого не испытывал с родителями, братьями, сестрами – этими чужаками, этими врагами. Собственная участь его мало беспокоила, но он волновался из-за троих своих друзей так, как не тревожился ни о ком и никогда.
Поезд все так же полз между холмами со скалистыми голыми склонами. В этом секторе происходили бои дантовского размаха, которые превратили окружающий пейзаж в груду пропитанных кровью руин, обломков, воронок.
– Похоже, мы упустили черных вдов на Восточном вокзале, – начал Фабьен.
– Черных вдов? – повторил Мишель.
Фабьен склонился вперед, остальные последовали его примеру, их лица почти соприкоснулись, и каждый ощутил ласковое тепло дыхания другого.
– Их так называют, хотя они не вдовы и не черные, – полушепотом продолжал Фабьен. – Это зрелые замужние милосердные женщины. Они приходят на вокзал в день отправки и выбирают солдат, уезжающих на фронт. Чтобы полакомиться свежей плотью! И они очень страстные, эти добрые женщины!
– Я не верю, – сказал Люк.
– Это случилось с лучшим другом моего старшего брата. Он написал ему об этом в своем последнем письме с фронта.
– И раз уж он написал об этом в письме, ты…
– Парень, попавший на фронт, глупостей рассказывать не станет, – отрезал Фабьен. – Эти женщины, как пауки, вьют паутину, чтобы завлечь молодых новобранцев. Оттого их и прозвали черными вдовами. Друг моего брата написал, что он провел незабываемый день в гостиничном номере.
– Еще бы! – воскликнул Мишель. – Жаль, что мне такого счастья не выпало.
– Я искал на вокзале такую женщину, как мне посоветовал братишка, но не попал в расставленные сети.
– Нормально, – возразил Люк. – Они же не сумасшедшие, они ловят только красивых ребят. Если бы они увидели меня…
Все четверо расхохотались.
Впервые в жизни он смеялся от всего сердца.
– А твой брат не пошел на фронт? – спросил Мишель.
Голубые глаза Фабьена затуманились.
– Он бы и не смог. Вы слышали о зомби?
Они безмолвно кивнули. Даже он в глуши Севра слышал рассказы о чудовищных каннибалах, заполонивших улицы европейских городов.
– Однажды вечером они напали на моего брата и вырвали ему глаза. Фараоны прибежали в тот момент, когда они стали вгрызаться в его живот. Поэтому я и узнал историю с черными вдовами. Я всегда читал брату письма, которые он получал.
Свисток возвестил о прибытии на вокзал. Собственно, это был не вокзал, а громадный ангар из бетона и стали, выросший между двух черных облезлых холмов. Перед входом в здание одноколейка разделялась на несколько веток. На металлическом панно большими грязными буквами было написано «Шизино», чуть ниже и мельче – «Кишинев». Миллионы черных фигур сновали в этом гигантском улье. В глубине стояли укрытые толем танки, грузовики и другие военные машины.
Поезд с невыносимым скрежетом остановился у центрального перрона.
– Что мы должны делать теперь? – спросил Люк.
– Явиться в БОФ, Бюро отправки на фронт, – ответил Мишель. – Давайте держаться вместе, так у нас будет больше шансов попасть в одну часть. Договорились?
Держаться вместе в толпе черных мундиров, несущихся в разных направлениях, оказалось делом нелегким. Удивительный для этого времени года холод вынудил их надеть шинели и перчатки. Под сводами из бетона и стали яростно завывал ветер, приносивший ледяную влажность. Глухой и одновременно мощный рев время от времени заглушал крики людей, свистки поездов, рокот моторов. Вдали по извилистой земляной дороге уходили колонны крытых грузовиков с солдатами.
– Я думал, «Шизино» город, – обронил запыхавшийся Фабьен.
– Ты же слышал, что говорил офицер в поезде, – не оборачиваясь, громко отозвался Мишель. – Усамы захватили Молдавию. И конечно, разрушили Шизино.
– Где же этот сучий БОФ? – нетерпеливо спросил Люк.
– Ам… та… там…
Он показал на боковой выход в глубине огромной эспланады, освещенной висячими лампами. Черные толпы двигались к низкой двери, над которой красовалась светящаяся вывеска с черными буквами на блестящем фоне: «Бюро отправки».
После восьми часов ожидания в коридорах административных зданий они все четверо получили назначение во второй пехотный полк. Вместе с пятью сотнями других солдат им предстояло отправиться в траншею с официальным названием Сент-Андре, но офицер, который приехал за ними, называл ее Мясорубкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127