Не будет никакого танца!
Миссис Чтиво. По какому праву этот субъект прерывает наше представление?!
Ты что-то свиреп,
А вышло тебе б
У «Розы» со мной повстречаться ,
Тебя бы, свинью,
На корм воронью
Пристроили в петлю б качаться!
Пусть конский навоз
Забьет тебе нос
И грязь, что разлита в округе,
Заполнит твой рот
И глотку зальет
Тебе, проходимцу-пьянчуге!
Лаклесс. Успокойтесь, сударыня, прошу вас.
Сэр Джон (про себя). А она прехорошенькая! Если я возьму ее в служанки, это будет всего лишь актом милосердия.
Констебль. Ничего не скажешь – хорошенькая! Если этак обходятся с должностными лицами, то пусть сам черт нанимается в констебли! Да знаете ли вы, сударыня, кто мы такие?
Миссис Чтиво. Вы мошенник, сударь!
Констебль. К вашему сведению, сударыня, днем я справляю должность констебля, а ночью – мирового судьи.
Миссис Чтиво. Днем вы ястреб, сударь, а ночью – сова!
Констебль.
Такую брань стерпеть не в силах я!
Констебль ведь тут и мировой судья.
Я думаю, что вы смирили б гнев,
Недельку в Брайдуэлле посидев;
Коноплю бы пощипали,
А уж ежели бы
Хоть разок под плеть попали –
Стали б вежливы.
Вы струсили? Ну что ж, могу помочь:
Гинею в лапу – и дуйте прочь!
Миссис Чтиво. Ах, сэр Джон, вы, очевидно, здесь за старшего. Так вот: если уж вы запрещаете наш спектакль, разрешите хоть станцевать!
С Джонни нашим
Славно спляшем,
Будут пляски до утра;
Брось притворство
И упорство,
Ноги поразмять пора.
Руки гладки,
Звуки сладки,
А такие ль танцы ждут –
Те мгновенья,
Что без пенья
И без музыки сойдут!
Сэр Джон. Я побежден. Мой дух покорился плоти, и я сменил гнев на милость. Я исполнен волнения – милосердие движет мной или что другое, пока не знаю. Я не в силах устоять перед вашими просьбами, моя красотка, и разрешаю танец. Скажу больше: побуждаемый каким-то внутренним порывом, я желаю сам танцевать с вами и еще приглашаю в партнеры этого почтенного джентльмена.
Лаклесс. Так начинайте!
Входят Уитмор, миссис Манивуд, Xэрриет и бантамец.
Уитмор. Да здравствует его величество король Бантама!
Миссис Манивуд. Храни его господь!
Бантамец. Ваш милостивый родитель шлет вам поклон.
Лаклесс. Что все это значит, черт побери?!
Бантамец. Очевидно, он понятия не имеет, кто его родитель.
Уитмор. У нас в стране это повсеместное явление, сударь.
Лаклесс. Объясните, в чем дело!
Бантамец. Он очень переменился лицом.
Лаклесс. Слушайте, кончайте, не то вы у меня тоже так переменитесь, что вас и свои не узнают.
Бантамец. Дайте же мне объясниться. Я состоял при вас наставником во дни вашего детства и был отправлен вашим родителем, его величеством Франциском Четвертым Бантамским, путешествовать с вами по белу свету. Мы прибыли в Лондон, и вот однажды наша судовая команда среди прочих забав обстреляла мост, и наше судно перевернулось. Из всех, кто был на нем, только ваше высочество и я выплыли живые к Биллинсгету. И хотя жизнь моя была спасена, я лишился сознания, а также вас, как мне тогда казалось – навеки. Когда я очнулся, я тщетно искал своего королевского воспитанника, а потом сел на корабль и поплыл в Бантам, но по дороге был заброшен бурей в чужие края, долго странствовал и вернулся на родину лишь спустя много лет. Вам не трудно себе представить, какой прием меня ожидал. А недавно, по счастливейшей случайности, прибыл к нам один купец, который преподнес нашему повелителю вот этот драгоценный камень.
Лаклесс. Что я вижу?! Тот самый, что я носил на руке и всеми силами старался сохранить у себя, пока нужда не вынудила меня заложить его.
Бантамец. Купца допросили с пристрастием; и он поведал, что получил его от процентщицы. Тут меня без промедления отрядили в Англию, а купца заключили в тюрьму до моего возвращения, чтобы потом либо казнить, либо назначить губернатором острова.
Лаклесс. Ну, тогда послушайте! Я какое-то время, как и вы, тоже был без сознания. Полумертвого меня подобрал лодочник и притащил к своей жене, торговавшей устрицами, которая меня и выходила. Воды Темзы заставили меня все позабыть, словно то были воды Леты . Но сейчас точно вспышка пламени озарила мое сознание, и я начинаю вспоминать прошлое. Твое имя Гонзальво?
Бантамец. Так точно.
Лаклесс (обнимая его). О мой Гонзальво!…
Бантамец. О милый принц!…
Лаклесс. Но скажи, как тебе удалось разыскать меня?
Бантамец. Я хотел было дать объявление в «Вечернюю газету» с обещанием награды, но сперва пошел к процентщице, про которую говорил купец; и когда я спрашивал у нее про вас, в лавку вошел слуга, принесший в заклад вашу шляпу. (Ах, как печалит меня мысль о том, что королевский отпрыск вынужден был заложить свой головной убор!) Женщина сказала мне, что как раз этот малый и принес к ним драгоценный камень, а уже от слуги я узнал ваш адрес,
Лаклесс. Вот чудеса!
Снаружи доносится звук почтового рожка.
Входит вестник.
Вестник. Из Бантама прибыла депеша с сообщением о смерти тамошнего короля.
Бантамец (Лаклессу). Сударь, теперь вы становитесь королем. Да здравствует Генрих Первый, король Бантамский!
Все. Да здравствует Генрих Первый, король Бантамский!
Лаклесс. Вот теперь, Уитмор, я сумею вознаградить тебя за твое великодушие.
Уитмор. Поверь, судьба уже вознаградила меня сторицей, даровав счастье моему другу.
Лаклесс. Спасибо тебе, дружище! Но я в неоплатном долгу перед Фортуной за то, что она дала мне возвысить владычицу моей души и возвести ее на бантамский престол. Теперь вы можете снять маску, сударыня. А вы, друзья, прокричите еще раз: да здравствует Генри и Харриет, король и королева Бантама!
Все. Ура!
Xэрриет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18