И жену свою он тоже крепко любил. Он с вожделением разглядывал ее фигуру, провожал ее взглядом, когда она, колыхая бедрами, удалялась из комнаты. Казалось, сам Господь благословил их брак.
Но не могло быть так, чтобы в подобном раю не завелся свой змий.
Чуть ли не в младенчестве Бланка уверовала, что все зло воплощают сарацины, неверные арабы, живущие к югу от ее королевства. Какими бы добрыми ни представлялись мусульманские торговцы и мастера, приходящие во дворец, чтобы заработать себе на пропитание, – они все равно коварные враги. Эта ненависть воспитала в ней железную волю.
Разговоров о нападении сарацин было много. «Вот-вот они захватят дворец и отправят девочек к султану в гарем!» Этот гарем представлялся сестричкам местом наподобие ада.
Однако ничего даже похожего на вторжение сарацин не случилось, и на девятом году жизни Бланка поняла, что девочкам грозит нечто иное, чем мусульманский плен.
Они все трое сидели на уроке, когда вызвали Беренгарию, старшую из сестер, для беседы с родителями. Уррака и Бланка встревожились, предчувствуя, что случилось нечто важное.
Девочки знали, что гости часто наведываются в замок, папа с мамой их тепло принимают, но зачем и почему – об этом им не говорили. Впрочем, младшие сестрички, проницательные, как все дети, догадывались, что какие-то разговоры ведутся о судьбе Беренгарии.
Но они представить себе не могли, что все произойдет так неожиданно.
Беренгария вернулась в классную комнату. Ее лицо было бело как мел, как будто что-то на нее обрушилось, но она не понимала, что именно.
Сестры немедленно осыпали ее вопросами – с кем она встречалась, о чем там говорилось и почему их не пригласили на прием, а предпочли лишь одну Беренгарию?
Та в изнеможении опустилась на стул.
– Меня осматривали послы.
– Чьи послы?
– Короля Леона Альфонсо.
– А почему тебя, а не всех нас?
– Потому что я старшая.
– Но почему? И зачем? – требовала ответа Бланка, младшая из сестер, а Уррака, как всегда, вторила ей.
– Вскоре… я выйду замуж за Альфонсо, короля Леона.
– Выйдешь замуж?! Ты? – вскричала Бланка. – Это невозможно. Ты еще не достигла брачной зрелости.
– Они решили, что я уже готова. – Беренгария обняла сестер и разрыдалась. – О, теперь я буду далеко и никогда вас больше не увижу!
– Леон находится совсем неподалеку, – возразила Бланка.
– Мы будем приезжать к тебе в гости, а ты – к нам, – обрадовалась Уррака.
– А вас здесь уже не будет. Вы тоже выйдете замуж.
Уррака и Бланка потрясенно взглянули друг на друга. Неужели их радужное детство окончилось?
– По крайней мере, раз твой супруг носит такое же имя, как наш папа, то он не может быть плохим человеком, – ободрила сестру Бланка.
– Разве имена делают человека плохим или хорошим! – всхлипывала Беренгария, а потом вдруг издала отчаянный вопль: – Мне еще так мало лет! Я ничего не знаю… и не понимаю! Зачем меня увозят далеко от дома? Я не хочу видеть никакого Альфонсо! Я хочу жить здесь!
Но понимание сущности всего живого и порядка вещей в мире все-таки пришло к ним.
Подобно Адаму и Еве, откусившим по куску яблока с Древа Познания, они вдруг прозрели и смирились с тем, что ждут их в жизни большие перемены.
Беренгария снарядилась в дорогу, чтобы обвенчаться с королем Леона. Родители успокаивали дочь и говорили, что все будет хорошо. Ведь она сможет управлять страной вместе с Альфонсо, став королевой.
А иногда король и королева Леона будут навещать короля и королеву Кастилии.
Но Беренгарии не так легко обошлось ее расставание с детством. Последние ее слова при прощании с сестрами прозвучали зловещим пророчеством:
– И ваша очередь придет!
Сестры тосковали по Беренгарии, но постепенно привыкли к ее отсутствию, и на протяжении трех лет никто в замке не заговаривал о каком-либо замужестве двух других принцесс.
Эти годы еще больше сблизили дочерей с их родителями.
Элинор с печалью на лице обнимала их. Она горько переживала будущее расставание с дочерьми.
Каждая из двух девочек страшилась будущего по разным причинам. Бланка боялась того, что она последняя и на ее долю не хватит приличных женихов, а Уррака – скоропалительного и опрометчивого родительского решения.
А больше всего они боялись одиночества – с мужем ли или без него – все равно.
– Есть хорошая новость, дорогая, – объявила вдруг Элинор. – Тебе выпала удача.
Мать поглядела на Урраку, и та затрепетала.
– Не бойся, дитя! – сказала Элинор. – И я, и твой отец больше всего печемся о будущем твоем счастье. И с нашей стороны было бы неразумно отвергнуть предложение, которого с замиранием сердца ждут все принцессы в Европе. Вероятно, сам Господь надоумил короля Франции прислать гонцов к твоему отцу с просьбой стать невестой его последнего дофина Людовика… Мы польщены оказанной нам честью, и, когда все необходимые договоры будут подписаны, тебе надо будет отправиться во Францию.
Уррака насупилась. Потом слезы из ее глаз полились ручьем и смочили воротник платья матери, прижавшей дочь к себе.
– Ты что, безумна, дочь? – спрашивала мать, борясь с раздражением. – Судьба благоволит к нам! Беренгария уже стала королевой Леона, а ты станешь королевой Франции. Разве можно пожелать лучшей доли?
Элинор еще крепче обняла дочь.
– Как мне внушить тебе, что Господь пролил свою милость на наш дом? Представь только – ты… королева Франции, и я… преклоню колени перед твоим троном.
– Я не хочу уезжать и оставлять вас… – рыдала Уррака.
– И я не отпущу ее! – присоединилась к общему хору Бланка. – Я не хочу оставаться одна!
– Ты недолго останешься одна в этой уютной комнатке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139