– Карлос, Александр и Хуан.
Улыбнувшись, она по очереди поцеловала каждого из них. Это поразило их, хотя они знали, что во Франции поцелуи не считаются чем-то предосудительным.
Филиппу она принесла портреты как раз в то время, когда тот просматривал тревожные сообщения из Фландрии. Его доверенные люди писали, что принц Оранский возглавил заговор против Испании.
– Я не отрываю вас от государственных дел? – спросила Елизавета. – Мне очень хочется показать вам портреты, которые только что прислали из Франции.
– Я рад всему, что прибывает в Испанию из Парижа, – улыбнулся Филипп. – Пожалуйста, позвольте мне взглянуть на эти портреты.
Сначала она показала тот, на котором была изображена ее мать. Бесстрастное лицо Екатерины де Медичи не произвело особого впечатления на Филиппа.
– А вот на этом – моя сестра. Не правда ли, она очень мила? Вам нравится ее портрет, Филипп?
– Да, пожалуй, нравится.
Чуть поколебавшись, она села к нему на колени. Ее выходка была даже немного демонстративной, и он все понял. Елизавета собиралась попросить его о чем-то. Она повела себя по-детски, но ее шаловливость ему нравилась.
Филипп вопросительно посмотрел на нее.
– Карлосу скоро понадобится супруга, – сказала она. – Ведь он растет… Филипп, правда будет здорово, если он женится на моей сестре Маргарите?
Ах, вот оно что! Итак, Мадам Змея подослала ему свою дочь, чтобы та пристроила здесь сестру и таким образом положила начало офранцуживанию испанского королевского дома? Ну что ж, он был лучшего мнения о проницательности французской королевы-матери. Неужели она всерьез думает, что в вопросах государственной важности он способен поддаться на чьи-либо уговоры?
С усмешкой взглянув на портрет Екатерины, он привлек к себе супругу и нежно потрепал ее по щеке. Затем сказал:
– Дорогая, о супружестве Карлоса думать еще рано. Сначала нужно позаботиться о его здоровье. Если его состояние станет более-менее удовлетворительным, то в свое время я найду ему супругу. А до тех пор давайте забудем о его браке. Хорошо?
Видя ее разочарование, он лукаво улыбнулся и добавил:
– Кстати, ваша сестра выглядит довольно жизнерадостной девочкой. Вы не считаете, что Лувр будет для нее более подходящим местом, чем Вальядолид?.. Ох, не грустите, дорогая моя. Неужели вас так волнуют чужие браки? Может быть, вам чего-то не хватает в вашем собственном замужестве?
– Филипп, я счастлива с вами, но…
– Изабелла, – перебил он ее, – ваша мать часто пишет вам?
– Да, а что?
– Бы никогда не показывали мне ее писем.
– А вы хотите… чтобы я показывала их вам?
Он увидел панический ужас, промелькнувший в ее глазах, и удивился влиянию женщины, которая находилась так далеко от них и все-таки сохраняла власть над своей дочерью.
– Разумеется, с вашего согласия, – сказал он.
– Я… я согласна, – чуть слышно пролепетала она. Он нежно поцеловал ее руку.
– Иногда мне кажется, что вы боитесь своей матери. Дорогая моя, вы и вправду боитесь ее?
– Боюсь… и люблю. Я люблю всю свою семью.
– Да, любовь и ненависть порой уживаются в одном сердце. Но вам-то, по-моему, нечего бояться. Почему вы опасаетесь ее?
– Я и сама не знаю… Она всегда добивалась от меня всего, чего хотела. Может быть, поэтому?
– Она била вас?.. Ну, не сама, конечно…
– Да, бывало.
Он засмеялся. Затем нежно обнял ее.
– Знайте, больше никто не посмеет ударить вас, – сказал он. – Вам некого бояться – тем более, тех, кто остался вдалеке. Если вас попросят сделать что-нибудь против вашего желания, вы можете отказаться. А если кто-нибудь станет угрожать вам – ну что ж, король Испании сумеет вас защитить.
Он снова засмеялся. Елизавете было приятно слышать его смех, поскольку такая возможность выдавалась не часто. Она засмеялась вместе с ним.
Филипп чувствовал в себе перемену. В доминионах дела шли хуже некуда, но он все равно был счастлив. Он даже внешне как будто помолодел, и теперь уже не сомневался в том, что полюбил эту маленькую француженку – может быть, даже сильнее, чем когда-то любил Марию Мануэлу.
Как разительно та отличалась от Изабеллы! По сравнению с ней Мария Мануэла, почти такая же милая и ласковая, была просто необразованной девочкой. Правда, Изабелла еще не вышла из детского возраста: любила шумное веселье со своими французскими служанками; обожала красивые наряды и драгоценности. Но в конце концов, она была француженкой.
Ей еще предстояло повзрослеть. Филипп помнил, что точно так же давным-давно думал он о Марии Мануэле. Вот сейчас он говорит себе, что когда-нибудь сумеет открыть свои чувства Изабелле. Не в том ли он убеждал себя, глядя на робкую Марию Мануэлу? А когда рассказал ей все, что было у него на душе, было уже поздно. Но ведь трагедия, случившаяся с Марией Мануэлой, не может произойти с Изабеллой. История не повторяется дважды. Да, думал он, все будет хорошо – так же как и сейчас.
Один лишь Карлос нарушал его безмятежность. Ах, если бы тот вообще не родился или умер при родах – скольких неприятностей удалось бы избежать!
Однажды, когда он и Изабелла вернулись во дворец после верховой прогулки, к Филиппу подошел наставник принца. На наставнике лица не было.
– Сир, принц сегодня не в себе. Он все утро бился в истерике, а полчаса назад набросился на меня с ножом и чуть не отправил на тот свет.
– Из-за чего он впал в такое состояние?
– Я не знаю, Ваше Величество.
Придя в апартаменты Карлоса, он отпустил прислугу. Карлос, бледный и все еще трясущийся, с ненавистью взглянул на отца.
– Зачем вы пришли? – выпалил он. – Издеваться надо мной?
– Карлос, я пришел спросить, что означает твоя выходка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98