— Ах! — воскликнул он однажды, останавливая ее, когда она проходила мимо с ящиками лекарств. — Тебе не следовало отправляться в подобное путешествие, раз ты ждешь ребенка…
— Кто сказал тебе, что я жду ребенка?
Он нагло усмехнулся.
— Люди говорят. Жена Джона Тайлера знает, Джон Тайлер тоже…
— Я велю Джону Тайлеру и его жене не соваться в мои дела. Что до тебя… так тебе не стоит обо мне заботиться и жалеть меня.
— Я всегда о тебе забочусь. И буду заботиться, пока жив.
— Мой ребенок не родится на этом корабле!
— Откуда ты знаешь?
— Знаю!
— Мистер Хьюмилити продолжает воздавать хвалу Господу за плодовитость его жены! Так говорит Аннис. Но она говорит еще кое-что. Она думает, что ее госпожа ошибается, что она вовсе не беременна.
Тамар густо покраснела.
— О, ты не должна сердиться на этих Тайлеров, — продолжал он. — Они простые, честные люди. Сам Тайлер болтлив, а жена не очень-то позволяет ему распускать язык. Но когда капитан оказывает ему честь, задавая вопросы, ему нелегко удержаться и не ответить на них.
— Как ты смеешь обсуждать меня с этими людьми?
— Не бойся. Это наш маленький секрет. Хьюмилити Браун твой муж, он человек добродетельный и спит с тобой из благочестия, а не по страсти. Превосходный человек! Он не занимается любовью, когда цель достигнута.
— Мне всегда была отвратительна твоя грубость. Сделай милость, веди себя прилично!
— Сделать тебе милость? О, как мне хочется сделать тебе приятное, угодить тебе. А как меня радует, что после того как я вернулся домой, ты не можешь выносить этого человека рядом с собой. Так ты, стало быть, сказала ему, будто ждешь ребенка, зная, что заставишь тем самым святошу держаться подальше от тебя?
Она слегка оттолкнула его и пошла дальше с высоко поднятой головой. Но в ушах у нее звенел его саркастический смех и на душе было неспокойно.
Ночью, когда поднялся сильный шторм, Тамар поняла, как сильно Хьюмилити страдает.
Весь день сильно штормило, а к вечеру всем пассажирам было ведено спуститься в каюты.
Тамар увела детей к себе в каюту и не спускала с них глаз. Маленькая Лорея дрожала от страха, и даже Дик был напуган. Настоящий шторм был страшен, не то что воображаемый во время игр. К тому же им приходилось сидеть в каюте, как велел им Бартли. Во время игр Дик, стоя на палубе в воображаемый шторм, отдавал команде приказы.
— Это сильный шторм? — спросила Роуан.
— Не такой сильный, как тот, про который мне рассказывал сэр Бартли. Тот был в Бискайском заливе.
— Мне не страшно, — заявила Роуан.
— А кто сказал, что тебе страшно?
— Знаешь, а почти все боятся… Аннис и Джон чуть ли не целый день молились. А что, если корабль пойдет ко дну?
— Сэр Бартли этого не допустит.
— Он сказал, что это паршивое старое корыто, никчемное старое корыто. Так он сказал. Я думаю, ему не нравится этот корабль.
Дик засмеялся.
— Капитаны всегда так говорят. А на самом деле каждый капитан любит свой корабль. Если «Либерти» потерпит крушение, мы сядем в шлюпки. А может, нас захватят пираты…
Лорея начала плакать.
— Успокойтесь! — сказала Тамар двум старшим. — Все будет в порядке, дорогая. Наш корабль не потонет.
— Откуда ты знаешь, матушка? — спросил Дик.
— Потому что капитан не даст кораблю потонуть.
Она заметила, что дети готовы поверить этому.
Качка усилилась. Ветер отчаянно завывал, волны кипели и с силой ударяли о борт хрупкого «Либерти». Вошел, спотыкаясь, Хьюмилити.
— Ужасная ночь, жена. Ужасная ночь. Я только что услышал страшную новость. Человека смыло за борт.
— Человек за бортом! Человек за бортом! — резко закричал Дик.
— А они не могут спасти его? — спросила Тамар.
Хьюмилити посмотрел на нее и не ответил. Он не хотел говорить при детях, что в такой шторм спасти упавшего в воду невозможно.
— Это один из матросов, — объяснил Хьюмилити, — вчера я слышал, как он изрыгал ужасные проклятия. Как знать, что ждет нас завтра?
Тамар с мрачным видом подумала, что если шторм усилится, то завтра для них может и не быть. «Либерти» корабль непрочный, а такой шторм не всякий мощный корабль выдержит.
Что-то сейчас делает Бартли? Она с гневом подумала, что он должен был знать, какой опасности подвергает их.
Она прижала детей к себе. Маленькая Лорея захныкала. Страшный грохот, дикое завывание ветра и бешеная качка до смерти испугали малышку.
Хьюмилити перевел взгляд с жены на детей и сказал:
— Мы не можем опуститься на колени, корабль слишком сильно качает. Будем молиться стоя. Господь простит нам это. Дети, молитесь вместе со мной. Будем молить Бога помочь нам пережить эту ночь, коли на то будет Его святая воля.
— Если на то будет Его воля, незачем и просить Его об этом. А если Его воли на то не будет, тоже незачем и просить Его. Вы зря тратите слова.
— Я не желаю, чтобы моя жена произносила столь недостойные слова… да еще в такую пору.
— В такую пору! Так вы в пору опасности ждете от меня слезливого лицемерия? Что же я должна сейчас просить Бога о помощи, коли раньше ее не просила?
— Вы намеренно не желаете меня понять.
— О нет! — крикнула она. — Я отлично вас понимаю.
«Да, — думала она, — я понимаю, что ненавижу вас, муж мой! Что я стыжусь, что вышла за вас и родила от вас детей. Я хочу лишь Бартли… хочу столь же страстно, как он хочет меня. Быть может, это не любовь. Но сколь глупа я была, ожидая любви! И надо же думать об этом в такую минуту! Кто знает… через секунду… через час, прежде чем настанет утро, корабль может разломиться пополам, и мое тело, и тело Бартли опустятся на дно морское».
Глядя на мужа, который сидел вцепившись в койку и с закрытыми глазами шептал слова молитвы, Тамар почувствовала, как на нее нахлынула огромная волна ненависти, столь же сильная, как ветер, который рвал снасти, как волны, которые колотились о борта корабля со злобной решимостью потопить его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88