В течение последних лет Вики проводила каникулы за границей вместе с мамой, и Мэри ее почти не видела. Теперь же, окончив школу, девочка жила в Пейлингсе – предмет гордости и радости для мамаши, но отнюдь не закадычная подруга для Мэри, которую бесконечные выходки Вики то забавляли, то выводили из себя.
Этим теплым сентябрьским утром Мэри вдруг сообразила, что присутствие в доме русского князя побудит Вики откалывать фортели похлеще обычного, и спросила опасливым тоном, насколько князь молод.
– Я бы не сказала, что он очень молод, – проворковала Эрминтруда, потянувшись к тосту и обмакнув по пути рукав в вазочку с вареньем. – На мой взгляд, если хочешь знать, он находится в самом расцвете лет. Тебе еще не приходилось сталкиваться со столь знатной персоной, а уж по части учтивости и обходительности он любому герцогу сто очков вперед даст! Увы, не сочти за отсутствие патриотичности, но в старушке Англии такие аристократы перевелись.
– Я вообще-то не в восторге от русских, – сказала Мэри, скривив губы. – Языком молоть все они здоровы, а вот едва доходит до дела – пасуют.
– Не стоит стричь всех под одну гребенку, дорогуша, – снисходительно улыбнулась Эрминтруда. – К тому же, как я тебе уже сто раз говорила, он не совсем русский. Он – грузин, некогда владевший настоящим замком на Кавказе… Это, кажется, где-то на Черном море.
В это мгновение распахнулась дверь, и в столовую вошел Уолли Картер. Среднего роста, коренастый, в молодости он слыл настоящим красавцем, но годы взяли свое. В налитых кровью глазах уже не сияла былая молодецкая удаль, щеки висели складками и даже некогда гордо топорщившиеся усы трагично поникли. В недолгий период обхаживания Эрминтруды приверженность Уолли к крепким спиртным напиткам еще не начала сказываться на его внешности, а вот последние пять лет, проведенные в праздной роскоши, его заметно подкосили. Особой аккуратностью и опрятностью Уолли, правда, не отличался и прежде, сейчас же одежда и вовсе висела на нем мешком, а волосы, казалось, пребывали в состоянии вечной вражды с расческой. От природы доброжелательный, Уолли тем не менее любил беззлобно поворчать: скорее от занудливого нрава, нежели из-за обидчивости. Привыкшие к его нытью, домочадцы давно не обращали на него ни малейшего внимания, пропуская бесконечные жалобы мимо ушей.
– Посмотрите только, кто к нам пожаловал! – такими словами поприветствовала мужа Эрминтруда. – Мэри, деточка, позвони в колокольчик, будь добра! Замечательный денек, верно, Уолли? Хотя наш Пейлингс куда краше, когда расцветают рододендроны.
– Господи, да кому они нужны? – сварливо пробурчал Уолли, бросая рысий взгляд в сторону окна. – Мусор от них только!
– Ты разве забыл, дорогой, что сегодня приезжает князь? – вскинула брови Эрминтруда.
Ее напоминание, похоже, всколыхнуло в Уолли какие-то дремавшие чувства. Опустив газету, спрятавшись за которой, тщетно пытался уединиться, он пробормотал:
– Это случайно не тот малый, которого ты подцепила в Антибе?
Глаза Эрминтруды гневно сверкнули.
– Не будь грубияном, – осадила она мужа. – Надеюсь, мне никогда не придется опускаться до того, чтобы, как ты столь неудачно выразился, «подцеплять» кого бы то ни было! Между прочим, с Алексисом меня познакомила сама леди Фишер.
– Алексис! – взвыл Уолли. – Этого только не хватало! Что за идиотское имя! Надеюсь, ты не рассчитываешь, что я стану обращаться к нему так?
– Ты будешь называть его «князь Варасашвили»! – отрезала Эрминтруда. – Или – «ваша светлость».
– Еще чего! – взвился Уолли. – Да ни за какие коврижки! Это просто издевательство какое-то! Во-первых, фамилия совершенно дурацкая, а во-вторых – я ее даже запомнить не в силах, не то что выговорить. Кстати, послушайся мудрого совета: не пытайся сама так к нему обращаться. Если ты начнешь его представлять как князя Варшава… Варавва… Волососвини, то… Словом, люди подумают, что у тебя белая горячка.
– Да, фамилия напоминает скороговорку, – заметила Мэри. – Придется вам записать ее для меня, тетушка Эрми.
– Называй его «князь» – и дело в шляпе, – улыбнулась Эрминтруда.
– Ничего подобного, – проворчал Уолли. – Представляю, как ты крикнешь «князь!», и тут же примчится эта идиотская псина, виляя хвостом!
Эрминтруда изменилась в лице.
– Этого я не предусмотрела, – признала она. – Да, так не пойдет, разумеется. То есть, вы-то, конечно, поймете, в чем дело, но Алексис… Представляете, что будет, если я крикну: «Князь, пошел вон!». Или: «Князь, а ну кыш с моего кресла!»? А ведь такое вполне может случиться – из-за того, что ты, Уолли, так разбаловал эту чертову бестию. А бедняжка Алексис подумает, что я к нему обращаюсь. Что ж, придется посадить Князя на цепь.
– Ну нет, уж этого я не потерплю, – замотал головой Уолли. – Видит Бог, я человек не капризный, но привязывать моего песика из-за какого-то паршивого русского князя, которого я не знаю и знать не хочу, я не дам. Если бы ты спросила меня раньше, я бы сразу возразил против его приглашения – я ведь этих иностранцев на дух не выношу. Но, увы, со мной не сочли нужным посоветоваться. Как всегда, между прочим.
Эрминтруда казалась озабоченной.
– Мне, право, жаль, Уолли, что ты так относишься к иностранцам, но Алексис даже говорит без акцента.
Уолли, пропустив ее слова мимо ушей, продолжил:
– И вообще все эти русские – полные растяпы и ротозеи. Не мудрено, что революция случилась именно у них. И поделом им! Кстати, чем этот малый занимался в Антибе? Небось, жил за счет какой-нибудь богатой вдовушки? Да, точно, чего еще ожидать от этих фанфаронов!
Заметив, что Мэри быстро взглянула на него и тут же отвела глаза, Уолли побагровел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14