Его захлестнуло первобытное желание, могущественное и жестокое, древнее, как мир. Он, задыхаясь, сжал ее в объятиях…
Кэсси ощутила легкое изумление, когда Коуди перевернул ее на живот и его руки стали нежно ласкать ее спину, талию, ягодицы. Она вздрогнула, когда его губы, следуя за руками, начали жадно покрывать ее кожу жгучими, как укусы, поцелуями… Наконец он снова перевернул ее на спину, и Кэсси почувствовала, что страсть пронизывает ее, как копье; перед глазами плыл туман, ее словно уносило сладостным потоком, противиться которому было сейчас равносильно смерти.
— Скорее, Коуди, — сдавленным голосом простонала она, тут же устыдившись своего призыва; и столь же мгновенно отбрасывая прочь всякую стыдливость, она выгнулась ему навстречу.
— Не торопись… Я должен быть терпеливым, чтобы ты полностью была готова принять меня.
Однако мужская страсть разгорелась в нем с такой силой, он уже настолько близок был к вершине блаженства, что вряд ли выдержал бы и пять минут. Но ему хотелось доставить Кэсси как можно больше наслаждения, и, не дав страсти одолеть себя, он продолжал ласкать горячее, желанное и такое восхитительное тело.
Он целовал Кэсси в губы, глубоко проникая внутрь языком, обхватил ее груди, тихонько сжимая соски, и она стонала в его объятиях, запрокинув голову, едва не теряя сознания от восторга. Он быстрыми, короткими поцелуями покрыл ее шею, затем грудь, живот…
— Нет, Коуди! — вскрикнула Кэсси, когда губы его прижались к золотистому треугольнику. Инстинктивно она поняла, что он собирается сделать, и попыталась освободиться. — Нельзя делать такие вещи! — прошептала она, покоряясь подчинявшим ее крепким рукам и, охваченная блаженным изнеможением, раскрылась для его ласки.
Когда Коуди коснулся средоточия наибольшей женской чувственности, Кэсси ощутила как бы разряд электричества, потрясший ее с головы до ног. На какое-то мгновение она замерла, вся отдавшись во власть искусной любовной ласки, пронзительному наслаждению, которое доставляли ей губы, язык и руки Коуди. А затем небо над ней словно начало переворачиваться, и Кэсси поднесла руку ко рту, чтобы приглушить стоны, — она достигла наивысшего исступления.
Коуди перевернулся и вошел в нее, и с каждым движением его великолепного орудия исступление становилось все сильнее. Ей казалось, что наслаждению, которое она испытывает, нет предела.
Коуди стал переворачиваться на бок, удерживая себя в ее лоне, пока она не оказалась сверху. Обхватив руками талию Кэсси и сильно сжав ее бедра, он нашел необходимую глубину проникновения, и теперь уже Кэсси во сто крат вознаграждала его за то, чем он продолжал наделять ее. Теперь уже он не щадил ее больше. Почти обезумев от страсти, Кэсси помогала ему поскорее достичь того же беспредельного блаженства, к которому он привел и ее. И когда этот момент наступил, она, вся изогнувшись, выкрикнула в небо его имя… Обессилевшие, охваченные сладостным изнеможением, они некоторое время лежали без движения, слившись воедино, не разжимая объятий.
Коуди удивило ее необычное, восхитительное восприятие любви. Не было движения, которого она не сумела бы подхватить или, напротив, удержать. Даже в минуты опьянения и экстаза она угадывала его желания, знала, когда нужно оторваться от него или снова прильнуть, усиливая разгорающийся жар, доводя до упоительно блаженства…
Он чуть смущенно смотрел на Кэсси, любуясь ее гибким, распростертым и таким прекрасным телом.
— Знаешь, я был словно между жизнью и смертью, — наконец признался Коуди. — Ты просто великолепна в любви.
Кэсси молчала, все еще не в силах что-либо произнести. Еще никогда она не чувствовала себя такой желанной, такой красивой, такой… счастливой. Похоже, что и Коуди испытывал сейчас то же самое, и это наполнило ее сердце радостью и теплотой. Она попыталась высвободиться из его объятий, но Коуди удержал ее, обхватив руками за талию. Кэсси вдруг почувствовала, что его мужское орудие внутри нее возрождается к жизни, и с недоверчивым изумлением заглянула в его глаза. Коуди усмехнулся, поняв ее удивление:
— Тебе кажется, что я слишком быстро пробудился? Меня самого это ошеломило. Я всегда страшно гордился тем, что после любовных утех довольно скоро мог начать их следующий раунд. Но чтобы такое произошло почти мгновенно?.. Этого со мной еще не бывало.
Полуприкрытые глаза Кэсси излучали какой-то загадочный блеск. Почувствовав тлеющее в ней желание, Коуди окинул ее жадным взглядом.
— Что же мне с тобой делать, Кэсси? — проговорил он, любуясь выступившим у нее на щеках румянцем. — Никогда еще у меня не было такой изумительной, такой прекрасной и такой отзывчивой на ласки женщины. Что же мне с тобой делать? — повторил он задумчиво и замер, все больше подчиняясь повелительному и сладкому напряжению своего тела.
Кэсси медленно провела рукой по его груди; опустив веки, она скрыла то, что вспыхнуло в ее взгляде, но покраснела до корней волос, когда неожиданно для себя ответила:
— Ты можешь снова любить меня… Коуди улыбнулся.
— Может быть, давая тебе такую власть надо мной, я и затеваю игры с дьяволом на краю пропасти, но заняться с тобой любовью — это как раз то, чего я больше всего сейчас хочу, — хрипло проговорил он, ощутив прилив новой силы, новое желание повести ее за собой к вершине наслаждения. И, положив Кэсси на спину, он медленно, очень медленно вошел в нее и замер, пока пламя страсти не охватило все его тело. И Кэсси с ликующим стоном погрузилась в водоворот испепеляюще-пьянящих, сводящих с ума ощущений…
Стараясь щадить все еще побаливающую ногу, Реб в очередной бессмысленный раз медленно огибал дом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110