Она ругала себя за то, что вела себя как молоденькая девушка, за которой впервые ухаживает красивый мужчина.
Габби вошла в полумрак каюты, сердце ее сильно билось, щеки пылали, глаза блестели. Она на секунду прислонилась спиной к двери, стараясь взять себя в руки. Она не заметила Филиппа, который сидел за маленьким столиком с рюмкой бренди в руке, а перед ним стояла наполовину опустошенная бутылка. День, который с утра был солнечным, вдруг превратился в пасмурный, сильный шквал появился на горизонте; надвигалась буря, не менее сильная, чем та, что бушевала в сердце Филиппа.
Внезапно она почувствовала устремленный на нее холодный взгляд мужа, она вздрогнула, он же поднял рюмку, пародируя приветственный жест, с усмешкой, в которой не было веселья. Филип неуверенно встал, и Габби с упавшим сердцем поняла, что он пьян.
– Хотел бы я знать, мадам, – заговорил он, неразборчиво произнося слова, – может быть, вам больше понравилось бы заниматься любовью с Марселем Дювалем? Со мной это занятие вызывает у вас лишь презрение. Может быть, я внушаю вам отвращение, или вам больше нравятся мужчины, которые так и норовят взять чужое?
Габби повернулась, чтобы спастись бегством, но Филип шагнул вперед, одной рукой схватившись за дверь, а другой резко швырнул ее в глубь комнаты. Габби пролетела к противоположной стене, где ударилась о перегородку и сползла на пол, как тряпичная кукла. Едва сохраняя сознание, она испуганно смотрела, как Филип запирает дверь и кладет ключ в карман, а потом поворачивается и с недоумением глядит на нее.
Нетвердыми шагами он подошел и нагнулся, чтобы помочь ей встать. Габби, сжавшись, попыталась отстраниться, и Филип замахнулся, но, быстро осознав, что безумная ярость толкает его на поступок, о котором он впоследствии пожалеет, опустил руку.
– Почему ты так со мной поступаешь, Филип? – жалобно спросила она.
– Ты еще спрашиваешь! – отозвался он с горящими от гнева глазами. – Ночь за ночью ты лежишь возле меня, холодная и бесстрастная, и тем не менее принимаешь объятия мужчины, с которым едва знакома.
У Габби сердце ушло в пятки, когда она поняла, что Филип видел их с Марселем на палубе.
– Ты забываешь, – храбро ответила она, – что ты мне тоже мало знаком, и проявлял ко мне лишь безразличие и жестокость все то недолгое время, что мы провели вместе. По крайней мере, Mapсель добр и внимателен.
– Ты плохо знаешь Марселя, если думаешь, что у него на уме только дружба, – прорычал Филип.
Оттолкнув руку Филиппа, Габби встала.
– Не дотрагивайся до меня! – закричала она.
– А Дювалю можно до тебя дотрагиваться? Я убью его прежде, чем он тебя совратит.
– Почему ты его так ненавидишь?
Вопрос застал его врасплох, но он не отвел взгляда и произнес всего одно слово:
– Сесили.
– Кто такая Сесили? – Это имя ничего Габби не значило.
Хотя мозг Филиппа был затуманен бренди, он знал, что не готов пока рассказать Габби о Сесили. Вместо этого он сказал:
– Ты не поймаешь меня в ловушку своими расспросами, Габби. Сесили не имеет к тебе никакого отношения.
Потом его затуманенный взгляд упал на вырез ее платья, который расстегнулся во время их стычки, соблазнительно приоткрыв молочно-белую грудь.
Вспышка желания была мгновенной, и он хрипло приказал:
– Сними одежду.
Габби никак не отреагировала на его команду, продолжая молча стоять.
– Ты слышишь меня, малышка? – повторил н. – Сними одежду. Или я сорву ее сам с твоего
восхитительного, бесчувственного тела.
Габби как-то обреченно подняла дрожащие руки и стала расстегивать застежки.
– Не так мрачно, – язвительно засмеялся Филип, – просто представь себе, что я Марсель.
Габби напряглась, чувствуя горечь во рту. Его жестокие слова и грязные обвинения потрясли ее. Ей хотелось ударить его, но ее удерживал страх.
– Быстрее, – сказал он, налил в рюмку еще бренди и одним движением опрокинул ее, продолжая жадно пожирать жену глазами, пока она один за другим снимала с себя предметы своего туалета.
– Сегодня, моя дорогая, ты поймешь, что такое рай, – пообещал он свистящим шепотом. – Я не позволю тебе подавлять свою природную страстность под маской холодности. Когда я с тобой за кончу, ты и помыслить не сможешь ни о каком другом мужчине.
Без видимых усилий Филип поднял ее с груды сброшенных одежд, отнес на кровать и, быстро раздевшись, нырнул к ней в постель. Габби задрожала, вдруг осознав, что ветер усилился и качка на корабле стала заметно сильнее. Хотя уже стемнело, зарницы молний освещали каюту, а в небе слышались раскаты грома.
Габби лежала неподвижно и смотрела, как глаза Филиппа превратились в серые бархатистые озера, а руки удивительно нежно прикасались к ее коже. Изо всех сил она сопротивлялась ощущениям, которые грозили поглотить ее, потому что понимала, что если уступит, то уже не сможет презирать мужа за то, что он берет ее силой. Когда Филип заключил ее в объятия и она ощутила его горячее, жаждущее тело, ей показалось, что молния пронзила ее до самых глубин. И при этом он был нежен. Никогда еще она не чувствовала в нем столько нежности. Его страстный поцелуй был долгим и глубоким, и, когда он оторвался от нее, ей захотелось, чтобы он продолжил. Его губы прочертили дорожку по нежной шее до кончика груди, где его жаркий язык ласкал пульсирующий сосок, прежде чем перейти к впадине ее живота. Ее тело дрожало, внутри расцветали маленькие зернышки ощущений, и волны желания накатывали на нее. Нечто неведомое толкало ее вперед, побуждая узнать смысл мощной силы, которая пульсировала внутри ее.
– Не противься, милая, – прошептал Филип с улыбкой, в которой не осталось и следа от хмеля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110