Терза, да и он сам не могли и мечтать о такой чести, как служить ему и жить в его доме.
И все же Болдер хотел, чтобы его отблагодарили за согласие.
— Да, — неохотно буркнул Лайон, — моя жена этого хочет, а я считаю своим долгом уступить ей.
Болдер облизал толстые пересохшие губы, думая о награде. Что это может быть: серебряная или даже золотая монета, а может, почести?
— Я не хочу расставаться со своей старшей дочерью, милорд, — жалобно, насколько позволял ему его густой бас, заскулил Болдер. — Она помогает моей жене вести хозяйство, и без нее нам придется туго.
Лайон не чувствовал ничего, кроме отвращения, к этому грязному, грубому мужлану. Ему прекрасно известно, на что тот намекает, и рыцарь решил положить конец шутовскому представлению:
— Сколько ты хочешь за свою дочь, Болдер? Я ее куплю для своей жены.
Болдер усиленно захлопал ресницами.
— Святые угодники, милорд, я вовсе не хотел…
— Я знаю, чего ты хотел.
Лайон опустил руку в кошелек, висевший на поясе, и, вытащив оттуда мелкую серебряную монету, бросил ее мужчине. Тот проворно ее поймал, посмотрел на нее несколько секунд и согласно кивнул:
— Этого хватит.
Повернувшись, Болдер зашагал прочь, не взглянув на дочь и не сказав ей ни слова: ни до свидания, ни совета, ничего. Очевидно, он уже планировал, как потратить деньги.
Во время разговора с Болдером рыцарь ни разу не взглянул на Ариану. Его удивило и несколько смутило то, что он так легко уступил прихоти жены. Обычно женщинам приходилось постараться, чтобы добиться от него чего-нибудь. Возможно, несчастная Терза и ее горькая участь так подействовали на мужчину, однако объяснить свою уступчивость тот никак не мог. Именно это и смутило Норманнского Льва. Мужественный, гордый, жестокий воин, он не знал жалости и недаром получил свое прозвище.
Донельзя удивленная милосердием мужа, Ариана, приоткрыв от изумления рот, наблюдала, как супруг подозвал к себе командира отряда Бельтана и приказал ему усадить Терзу к себе в седло. Наклонившись, рыцарь поднял девушку одной рукой и устроил ее впереди себя. Затем Лайон дал сигнал отряду отправляться.
— Благодарю вас, милорд, — тепло произнесла Ариана.
— Единственное, чего я желаю, миледи, чтобы вы сказали мне имя человека, с которым встречались в аббатстве, — говоря это, рыцарь вглядывался в глаза жены, будто пытаясь прочесть ее мысли. — Я все равно узнаю, и вы прекрасно понимаете, что я не бросаю слов на ветер.
Пришпорив коня, Лайон ускакал вперед, оставив Ариану размышлять над сказанным. Место норманна занял сэр Бельтан.
— Я буду служить вам верой и правдой, миледи, — шептала Терза, наклоняясь, чтобы хозяйка услышала ее. — Я голову положу за вас на плаху.
— Я прошу тебя только об одном: не говори о годах, проведенных в монастыре, потому что я не хочу больше вспоминать то ужасное время.
Терзу не нужно было просить об этом одолжении, потому что ей тоже не хотелось вспоминать о службе в аббатстве. И, конечно, она ни слова не скажет о записках, которые передавала Ариане от незнакомого мужчины. Никакие побои и самые жестокие пытки не вырвут у нее признания, хотя, честно признаться, Терза была очень благодарна лорду Лайону за то, что он избавил ее от отца и Дорала.
В полдень отряд остановился на привал. Лайон купил пирог с мясом на маленьком рынке у деревушки. Ариана отошла как можно дальше от норманнов, выбрав место под огромным старым дубом. К ней вскоре присоединился Лайон. Девушка с наслаждением ела сочный пирог. Она уже забыла вкус настоящей пищи. В течение пяти лет Ариана не пробовала ничего, кроме пресной, безвкусной похлебки монахинь, которая вызывала только отвращение.
— Как ты спокойна, Ариана, — обратился к ней норманн, впервые назвав ее по имени. — Ты думаешь о своих грехах?
Девушка насмешливо взглянула на мужчину:
— Боюсь, вам будет скучно слушать о моих проступках, милорд. За стенами монастыря трудно согрешить.
— И все же вы нашли способ это сделать, а, миледи? Аббатиса очень огорчена вашим поведением.
— Простите, что я расстроила вас, милорд. Может, вы попросите священника расторгнуть наш брак, ведь соглашение так и не вступило в силу?
Лайон нахмурился.
— Нет, Ариана, мы женаты и останемся мужем и женой. Когда мы прибудем в Крэгмир, я добьюсь от вас признания. Мы станем настоящими супругами, но сначала я должен узнать, хранили ли вы мне верность и обладаете ли необходимыми женскими достоинствами. Я не собираюсь воспитывать незаконнорожденного.
Краска стыда залила лицо и даже шею девушки. Откровенность мужчины шокировала ее. Пусть они муж и жена, но она еще совсем не знает человека, находящегося перед ней. К тому же за пять лет затворничества Ариана почти забыла, как выглядят мужчины.
— Я уже не ребенок, милорд, меня трудно заставить что-то сделать. Жаль, что вы мне не верите.
— Да, Ариана, действительно жаль, — эхом отозвался Лайон, взяв ее руку и привлекая жену к себе. — Вам плохо придется, если вы не хранили мне верность.
Девушка посмотрела в его голубые глаза, видя в них свое отражение. Мужчина находился так близко, что она чувствовала его дыхание на своей щеке и видела начавшую отрастать щетину на недавно выбритом лице. Металлические доспехи больно давили на грудь, и у нее перехватило дыхание. Под панцирем угадывалось сильное, могучее тело. Этот хищник способен унизить, раздавить ее, сделать с ней все, что ему хотелось. Ариана понятия не имела, каким он будет любовником, нежным или грубым, хотя более вероятно последнее. И никто не может помочь ей, кроме нее самой, да еще, может быть, Эдрика. Слава Богу, что есть Блэкхит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98