По ней Александр собирался отправить часть своей армии, пока сам он будет плыть вокруг Африки.
Часть нового флота отправится покорять Карфаген, чтобы открыть царю путь к триумфальному возвращению, и будет ждать его у Геракловых столбов!
Как бы ни были велики дела гениальных людей, следует знать, что они ничтожны в сравнении с тем, о чем они мечтали. В этом схожи завоеватели и поэты, ученые и зодчие; на взгляд обычных людей, их жизнь заключает в себе сотню жизней; но для них самих и для скрытой в них энергии их судьба всегда остается незавершенной.
То была для Александра пора грандиозных замыслов во всех областях. Его пожирала яростная жажда свершений; в поспешности же, с какой он кидался осуществлять все свои грезы, проглядывало беспокойство: он уже думал о том, сколько времени ему отмерено. Он снарядил поход для исследования Гирканского моря, иначе называемого Каспийским. Он вспомнил о том, чем Македония и он сам были обязаны царю Филиппу, и решил воздвигнуть ему в Пелле пирамиду, которая должна была, согласно составленному плану, превзойти высотой пирамиды Египта. Он приказал построить шесть гигантских храмов: два Зевсу-Амону в Дионе и в Додоне, два Афине в Трое и Кирене и два Аполлону в Дельфах и на Делосе.
При экбатанском дворе жили тогда три тысячи архитекторов, изобреталей машин, ученых, художников, скульпторов, поэтов, философов и музыкантов. Динократ, построивший Александрию Египетскую, предложил высечь статую царя в скалистом мысе, отроге Афонской горы, нависающем над Эгейским морем; Александр должен был выходить по пояс из морских волн, из его левой руки изливалась бы река, а на правой ладони покоился бы город с десятью тысячами жителей. Этот проект очень серьезно обдумывался.
Вдруг осенью во время Дионисийских празднеств умер Гефестион. Он не появился на церемонии, так как после пиршества, где он чересчур много пил и ел, у него началась лихорадка. Но Александр, которому непременно надлежало быть на стадионе, чтобы возглавить игры, не обеспокоился, так как врач Главк, также находившийся в амфитеатре, заверил его, что больной поправляется. И на самом деле, Гефестион почувствовал себя лучше, к нему вернулся аппетит, и он, воспользовавшись отсутствием врача, чтобы нарушить его предписания, съел целую пулярку и выпил большой кувшин вина. Час спустя он был при смерти; когда же Александр, которого известили слишком поздно, примчался к его изголовью, Гефестиона уже не было в живых.
Горе Александра перешло все человеческие границы. На целях три дня он закрылся в комнате с мертвым, распростершись на полу рядом с ним, не принимая пищи, без сна, не переставая стенать, и когда пришлось вынести тело, которое начало разлагаться, вопли царя были так ужасны, как будто он лишился рассудка.
Ни один человек в мире не был оплакан своим другом, ни одна женщина своим возлюбленным, ни один брат своим братом так, как Гефестион Александром. Лик царя был нечист из-за отросшей бороды и слез, одежда разорвана, волосы он обрезал себе ножом; он сам вел под узцы лошадей, везших останки Гефестиона; поскольку их гривы и хвосты были обрезаны согласно обычаю, он приказал остричь также всех лошадей и мулов армии; он запретил всякую музыку в городе, приказал снести зубцы стен, погасить огни в храмах, как это делают, когда скончается царь, и приговорил врача Главка к распятию. Две гробницы должны были быть воздвигнуты Гефестиону: одна в Вавилоне, чтобы принять его тело, другая в Александрии Египетской, чтобы стать убежищем для духа его двойника. Александр послал также гонца к оракулу Сивы, чтобы узнать, следовало ли воздавать Гефестиону божественные почести и должна ли память о нем стать предметом нового культа.
Траур продлился три месяца; Александр был еще весь во власти своего горя, когда в начале зимы он снова направился в Вавилонию. По дороге ему указали на некое племя, которое отказывалось платить подати; он приказал вырезать все племя, заметив, что это была жертва, приносимая памяти Гефестиона.
Приближаясь к Вавилону, он узнал, что там находились послы всех еще не покоренных им народов, которые, проведав о приготовлениях к большому походу на запад, спешили передать ему свои мирные послания. Эфиопы (черные люди, живущие в самом сердце Африки), карфагеняне, иберы, этруски, сицилийцы, римляне и даже галлы – все народности мира выслали в дорогу своих представителей, чтобы узнать намерения завоевателя, снискать его расположение и засвидетельствовать ему свою внезапную дружбу, порожденную страхом. Уже только слухи о его замыслах не давали им жить спокойно. Ибо народы никогда не поспевают за судьбой; слава скрывает от них то, что могли бы открыть светила; если незнание или самонадеянность толкают их к собственной погибели в начале пути повелителя, то страх ослепляет их и внушает им позорную осторожность тогда, когда этот повелитель уже близок к своему концу, и их устрашает только тень того, чем он был.
Александр вошел в город как триумфатор, чтобы показать послам отдаленных народов, какой им сужден властелин. Он принял их с большой пышностью. В течение всей весны он продолжал заниматься приготовлениями к походу вокруг Африки, внося изменения в устройство войск, снаряжая новобранцев, собирая новый флот и самолично проверяя, как идет работа на персидских верфях. В тот же период началось строительство необычайного памятника Гефестиону; он был задуман так, чтобы превзойти гробницу Мавсола размерами и великолепием. Из пяти этажей этой гробницы первый должен был покоиться на огромных пилястрах, второй на двухстах сорока рострах – носах кораблей, изваянных из камня и покрытых золотыми пластинами, третий предполагалось украсить золотыми львами, четвертый кентаврами, пятый быками, чередующимися с панцирями;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112