Она поспешно кивнула.
- Будем жить как люди, - подвела она итог.
Он ее поцеловал. Она поднялась.
- Подожди, я скоро…
Она зашла в ванную. Послышался шум воды.
Она снова расчесывала волосы, подкрашивала губы, снова выбирала между розовым и голубым пеньюарами. На этот раз решила надеть голубой. И вышла в нем к Капустину.
А его не было. Дверь была открыта, по каюте гулял ветер. Она подошла к иллюминатору. На горизонте стелился черный дым - горел танкер.
Капитан в бинокль смотрел на горящий танкер. В другой бинокль его рассматривал Капустин.
- Непонятно, - сказал он. - Никого. Куда они все делись?…
- Спаслись, наверное, - предположил капитан.
Капустин оглядел море.
- Не видно.
- Ладно, дадим радиограмму, - сказал капитан.
- Надо самим. Не успеют.
- Не имею права. Раз не приглашают… Я даже не знаю, чьей он страны.
- Да это же наш, - сказал Капустин, - смотрите, вон на носу…
- Действительно… - Капитан обернулся к помощнику: - Тревога!
- Товарищи пассажиры, - раздался голос Гобели из динамика. - Команда нашего теплохода окажет помощь терпящему бедствие танкеру. Мы приносим свои извинения за возможную задержку и просим вас сохранять спокойствие. Кроме того, мы просим пассажиров занять свои места в каютах. Благодарю за внимание.
Светлана Николаевна с верхней палубы видела, как сбросили на воду бочки, на них, словно на поплавках, уложили шланги. А шланги потянули к катерам…
- И все же распорядитесь дать мне костюм, - сказал Капустин.
- Исключено, - ответил капитан.
- Но это моя профессия.
- Я все понимаю, но для меня вы не подполковник, а пассажир. Я отвечаю за вашу жизнь.
- А за их? - Капустин кивнул на матросов, садившихся в катер. - Это нефть.
Неля, стоявшая неподалеку от Светланы Николаевны, пыталась рассмотреть катер, на котором Капустин приближался к горящему танкеру. Потом она увидела вертолет, который появился на горизонте…
Катер с Капустиным шел вдоль борта танкера. Сквозь прозрачный колпак, омываемый из форсунок водой, Капустин вглядывался, стараясь понять, что происходит на палубе. Но из-за стелющегося дыма и фонтанов пены, которые обрушивали на танкер наши катера, не было ничего видно.
- Давай к борту, - сказал Капустин рулевому.
- Загоримся, - ответил тот.
- Подойди и сразу отходи.
- А вы?
- Заберешь меня потом.
Дима смотрел на танкер. Сквозь дым проглядывала казавшаяся отсюда маленькой фигурка в серебристом костюме. Потом она исчезла в дыму…
Над танкером завис вертолет. Из него высунулся военный и что-то стал показывать знаками Капустину. Тот непонимающе развел руками…
Вертолет полетел к теплоходу.
На палубу теплохода поднялись несколько человек в пожарных костюмах и шлемах. Светлана Николаевна бросилась к одному из них:
- Олег!
Тот снял маску. Это был не Капустин.
Капустин подошел к капитану.
- Ну и история, - сказал ему капитан и кивнул на стоящего рядом военного.
- Кто вас просил лезть?! - резко сказал военный. - Это учения. Вы сорвали учения. Вы за это ответите. Кто вообще вы такой?…
Капустин снял шлем, закрывавший его лицо.
- Капустин?! - ахнул военный.
Из каюты Капустиных был виден танкер; над ним подымался слабый дым - след потушенного пожара.
Из ванной, закутанный в халат, вышел Капустин.
- Хорошо бы попить чего. У нас нет минералки? - спросил он Светлану Николаевну. Она лежала, отвернувшись к стенке. - Свет… - Она не отвечала.
Он подошел, наклонился над ней. Она тихо плакала. Он потянул ее за плечо, она высвободилась.
- Оставь. И не трогай меня.
- Ты опять?
- Это не я опять, это ты… И все, Олег, это конец…
На теплоходе - прощальный вечер. Было весело, шумно, только Капустин и Светлана Николаевна не принимали участия в общем веселье. Они сидели друг против друга за столиком - красивые, помолодевшие, не похожие на тех измученных людей, которые две недели назад поднялись по трапу теплохода. Они молча пили вино, смотрели на танцующих смеющихся туристов и избегали глядеть друг на друга.
Погас свет, лучи прожекторов высветили эстраду. Неля пела прощальную песню о круизе. Мы любим уезжать, пела она, потому что нам кажется, что вернемся мы иными и в новую жизнь. Но земля круглая, и мы все равно возвращаемся к самим себе. Можно убежать из дома, из города, но нельзя убежать от себя самих…
Гобели, стоя в дверях, поглядывал на Светлану Николаевну. Неля смотрела через зал на Капустина. Голубенке смотрели друг на друга. Кремнева смотрела в список пассажиров. Преферансисты смотрели в записи пульки. Дима смотрел на Нелю. Капустин смотрел на Светлану Николаевну. А она смотрела в стол…
Теплоход приближался к порту прибытия.
Капустин стоял у перил и глядел на берег. Подошла Неля, встала рядом.
- Вот и конец круизу, - сказал он.
- И не только ему, - тихо ответила Неля.
Капустин помолчал, потом сказал:
- Конец бывает, когда было начало. Вы придумали все.
- Это вы все придумали - про ту свою жизнь. Страшно начинать все сначала, да? Лучше уж как есть - только чтоб ничего не менять…
- Неля…
- А если это судьба? - Неля передернула плечами, словно ей было холодно, и отвернулась.
Капустин сказал - скорее себе, чем ей:
- А разве судьба - это обязательно что-то новое? Разве то, что есть, не может быть судьбой?…
Он не услышал ее ответа - теплоход протяжно загудел.
Теплоход подходил к причалу. Пассажиры потянулись к выходу.
У окошка с табличкой «Обмен валюты» стояли четверо преферансистов. Они молча по очереди протянули свои выигрыши - в леях, левах, лирах, - молча получили взамен рубли и квитанции, молча спрятали их в бумажники. Один из них, поглядев на квитанцию, сказал:
- На память. А то никто не поверит…
У трапа стоял Гобели, он желал каждому счастливого пути, выражал надежду на новые встречи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12