— Черт побери! — выругался Андрей сквозь зубы и посмотрел в сторону смахивающего на большое насекомое человечка.
Райкович, как ни в чем не бывало сидя в кресле, продолжал возиться со своей трубкой. Андрей быстро пересек гостиную и остановился напротив его кресла. Некоторое время молча, заложив руки за спину, он наблюдал за процессом раскуривания трубки, но потом не выдержал, схватил Райковича за грудки, вытащил его из кресла и несколько раз основательно встряхнул.
— Впервые встречаю столь отвратительное существо! — Андрей чуть не задохнулся от бешенства. — Если вы еще раз откроете свой изрекающий гадости рот, господин Райкович, я, даю слово дворянина, утоплю вас как самую что ни есть паршивую крысу в уличном сортире!
Райкович вывернулся из его рук, брезгливо сморщился и, отступив на несколько шагов, с не меньшим бешенством прошипел:
— Вы недостойны называться дворянином, граф! Вы — хам и негодяй, и я сумею припомнить вам и «паршивую крысу», и «уличный сортир»! Я еще заставлю вас выть от отчаяния и рвать на себе волосы. Я не буду Ратибором Райковичем, если не устрою кое-кому веселую жизнь! — Он яростно стукнул тростью о пол и, злобно сверкнув маленькими глазками под густыми черными бровями, язвительно добавил:
— Думаю, милейший, после этого у вас пропадет всякое желание волочиться за каждой юбкой!
Глава 20
— Господа! Молодые люди!
Настя и Сергей одновременно открыли глаза. Рядом с телегой стоял высокий старик с ослепительно белой головой и такой же бородой, спускавшейся чуть ли не до пояса. Несмотря на ранний час, а рассвет только-только забрезжил на горизонте, он был в одной сатиновой рубахе, выцветшей на плечах до цвета его бороды, таких же старых портках и без какой-либо обуви на ногах.
Настя зябко поежилась. В объятиях Фаддея ей было тепло и уютно, и она испытала сильнейшее разочарование оттого, что незнакомому старику вздумалось совсем некстати их разбудить.
Она не помнила, как заснула, но слышала сквозь сон, что Фаддей устроился рядом с ней. Мужская рука скользнула под ее голову, и та очень удобно уместилась на сгибе его локтя, кроме того, было так приятно чувствовать его дыхание на своей щеке, а его руку на своей талии. Лежать вдвоем в телеге было тесно, поэтому всю ночь им пришлось провести на боку, прижимаясь друг к другу. Но впервые в жизни Настя испытала несомненное удовольствие от подобной тесноты.
Девушка даже во сне не хотела доставлять ему неудобство и старалась излишне не шевелиться, интуитивно избавляя Сергея от страданий, которые он испытывал всякий раз, когда она чуть сильнее, чем следовало, прижималась к нему грудью или бедром.
Он проснулся гораздо раньше Насти, но не рискнул высвободить руку, которая неимоверно затекла. Он не хотел тревожить девушку и поэтому продолжал лежать неподвижно, вглядываясь в заметно посветлевшее небо. Лошади стояли, уткнувшись головами в густые заросли какого-то кустарника, но высокие бортики телеги не позволяли ему определить, где они находятся. Сергей и не спешил, справедливо полагая, что еще слишком рано, их никто не подгоняет и не торопит и пока они полные хозяева своего времени.
Его невеста безмятежно спала рядом, ее рука покоилась на его груди. Сергей ласково погладил и слегка сжал ладошку, такую теплую и маленькую, и вздохнул. Сегодня во что бы то ни стало он должен все ей объяснить и покаяться в своих неблаговидных намерениях. Конечно, не стоило ожидать, что Настя обрадуется его признаниям. Но, в конце концов, она умная девушка и должна во всем разобраться. Он ведь тоже отнесся с пониманием к ее выходке, хотя на первых порах она привела его чуть ли не в шоковое состояние и в какой-то степени спровоцировала на сей непозволительный с точки зрения светской морали поступок.
Незаметно Сергей вновь задремал и проснулся от голоса старика, который с веселым изумлением взирал на них сверху вниз:
— Что же вы, ангелы небесные, такое неудобное место для ночлега выбрали? Перегородили, понимаешь, мне дорогу, ни пройти, ни проехать! Жена моя, Марья Егоровна, замерзла поди, пока я вас разбудить пытаюсь.
Сергей быстро поднялся и огляделся по сторонам. Настя тоже проснулась и, застенчиво улыбнувшись старику, пригладила растрепавшиеся волосы.
— Где мы? — спросила она едва слышно. Но Сергей лишь пожал плечами и вопросительно посмотрел на старика. Тот улыбнулся еще шире, показав на редкость хорошо сохранившиеся зубы. Да и сам он, несмотря на седину, был по-молодому розовощек, с гладким загорелым лицом, на котором яркие голубые глаза смотрели весело и доброжелательно.
— Да, ангелы небесные, по всему видно, вас не слишком заботило, куда лошадки везут! А привезли они вас к нам с Марьей Егоровной в гости. Маша, иди сюда, — крикнул он куда-то в сторону зарослей. Неожиданно среди них открылась калитка, и из нее точно вынырнула маленькая женщина, сидящая верхом на сером ослике. — Смотри, дорогая, кто к нам пожаловал! — обратился к ней старик и кивнул на молодых людей. — Не иначе молодожены, так уж крепко спали, не разбудишь!
Пожилая женщина с поразительно тонкими чертами лица и все еще очень красивыми темными глазами подъехала вплотную к телеге и остановила ослика. Ее гладко причесанная седая голова едва виднелась над бортиком, но она улыбалась не менее благожелательно, чем ее муж.
— Милые мои, что же вы на телеге-то? Замерзли небось?
— Ну, матушка моя, ты словно забыла, что в молодости не одеяло, а любовь греет! Или я не прав, голуби мои сизокрылые?
Настя посмотрела на Сергея и опустила глаза. Женщина заметила ее взгляд и шутливо прикрикнула на мужа:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125