Я — в гостиницу «Кандат», спросил портье, не поселился ли у него человек, похожий на моего купчину, нет, говорит, никого похожего не было. Оглянулся, парнина маячит у входа… Словом, пришлось изобразить, что я живу в гостинице, а после уходить дворами.— Значит, тебя засекли, — сказал Иван и принялся скручивать уже третью за день самокрутку. — Где-то прокололся!Но что-то слишком уж откровенно они тебя пасли! Хотели показать, что не боятся, или решили попугать?— Это зависит от того, за кого они Савелия приняли! — сказал Алексей. — Если за полицейского, то такая наглость просто вызывающа, если за себе подобного, то вряд ли стали бы церемониться. Надавали бы по шее или пришили в первом же глухом переулке.— А по мне, Корнеюшка, — сказал Иван ласково и пыхнул несколько раз самокруткой, выпустив в окно клубы черного, как из пароходной топки, дыма, — у тебя голова помутилась от грядущих неприятностей. Через два дня Михалыч появится, а вы с Черненко никак Наумку и его шаромыжников на нары не законопатите. Оборзели они, просто спасу нет, а вы все миндальничаете, вокруг да около ходите. Видно, мужик этот, купец, шустрее тебя оказался и по-своему с Наумкой разобрался. Иначе откуда у жидка фингал нарисовался?— Так то и Дунька могла запузырить, — вздохнул Корнеев и с тоской посмотрел на Ивана, — она баба заводная.— Дунька не Дунька, но тебе мой совет, Корнеюшка, дуйка ты на базар и забудь про купчину! — Глаза Ивана блеснули. — Я тебе по секрету скажу: Михалыч перед отъездом приказ подписал, дескать, кто из агентов карманника или еще какого жулика в холодную определит, то ему половина от того барыша, что вор поимел, в награду переходит, да вдобавок еще десятая доля — премия, так сказать!— Врешь? — Лицо Корнеева оживилось. — Опять провести хочешь?— А это твое дело, — Иван пожал плечами и смерил его равнодушным взглядом, — хочешь, верь, а хочешь, не верь!Мы вот с Алешкой тоже решили после обеда на базаре попастись. Лишние финажки кому помешают?Корнеев натянул картуз на голову, встал со стула и сказал:— И впрямь дело говоришь, Иван! Засиделся я тут с вами! — И, кивнув на прощание, вышел из кабинета.— Что ты ему опять нагородил? — сказал Алексей с досадой. — Какой приказ? Какая премия? Добьешься, что Федор Михайлович вздует тебя за твои шуточки!— Какие шуточки? — напыжился Иван. — Я за дело болею. Ни Черненко, ни Корнеев за неделю ни одного босяка не поймали. Обленились, как коты монастырские, мышей не ловят. Вот их-то Михалыч как раз и вздует, когда сводку увидит!— Боюсь, что сводки он как раз не увидит, — сказал Алексей и обреченно предложил Вавилову:— Давай помогу, все равно ведь не мытьем, так катаньем своего добьешься!Иван покачал головой.— Премного благодарен, только сейчас не до сводки будет. Гляди, кто к нам пожаловал. Наверняка что-то необычное случилось, если Карп Лукич самолично в полицию прикатил.Алексей выглянул в окно. Внизу у крыльца управления переминался с ноги на ногу плотный широкоплечий человек с заметным брюшком и с красной, изрядно вспотевшей лысиной, которую он то и дело вытирал носовым платком. Одет он был по-европейски, но в лакированных сапогах, а в руках держал котелок и тяжелую трость черного дерева. Алексей тотчас узнал его. Это был известный в городе спиртозаводчик Полиндеев, по многим причинам полицию не любивший. Поэтому Иван правильно заключил, что только из ряда вон выходящее событие могло привести Карпа Лукича в здание, с которым у него был связан целый ряд грустных воспоминаний.Иван свесился в окно и весело прокричал:— Неужто в гости. Карп Лукич?Полиндеев вскинул голову и с испугом посмотрел на Вавилова, но, видимо, узнал, потому что развел руками и глухо ответил:— Все пути господни! Коли бы не нужда…— Что ж, поднимайтесь на второй этаж и сказывайте, что за нужда такая объявилась, — приказал Иван уже более строгим голосом и посмотрел на Алексея. — Будь ласков, встреть его на лестнице, а то дежурный докопается, куда да зачем…Алексей кивнул и молча вышел, а Иван прошел за стол, аккуратно разложил бумаги, поправил пресс-папье, переставил чернильницу на ее исконное место, пригладил волосы и усы, натянул форменную фуражку и с самым важным видом стал ожидать появления неожиданного визитера. Глава 2 При близком рассмотрении Карп Лукич Полиндеев был выше ростом и гораздо тучнее, чем казался из окна второго этажа. Он тяжело отдувался после подъема по лестнице. Его жесткие усы топорщились, а лицо выражало крайнюю степень испуга и растерянности. Ему было прилично за пятьдесят, но двойной подбородок, виски в густой проседи и обширная лысина делали его еще старше. Руки его неприкрыто тряслись, и поначалу спиртозаводчик даже не понял, что ему говорит Иван. И только после третьего приглашения он наконец осознал, что ему предлагают присесть на стул, придвинутый Алексеем с этой целью к столу, за которым важно восседал Вавилов.— Нуте-с! — произнес строго Иван. — Какие скорбные дела привели вас в полицию, Карп Лукич? Рассказывайте! Сегодня я замещаю господина Тартищева, и мне решать, насколько ваш вопрос интересен для уголовного сыска.Спиртозаводчик не ответил, лишь с обреченным видом посмотрел на Вавилова, затем перевел взгляд на Алексея и следом опять на Ивана.— При Алексее Дмитриче можно говорить все, что угодно. Он старший агент сыскного отделения, один из лучших сыщиков, так что если ваше дело и впрямь очень серьезно, то скорее всего он будет им заниматься, — сказал Иван, словно не замечая весьма красноречивого взгляда «одного из лучших сыщиков».Спиртозаводчик тяжело вздохнул, вытер вспотевший лоб платком и заговорил с явным надрывом в голосе и с безмерно тоскливым выражением в заплывших жиром глазках.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18