Владимир ощутил кожей спины, что второй анданорский патрульный видел вс
ю эту сцену. “Ну и что, Ц злобно подумал Владимир, вспомнив Людочку, такую
взрослую на собственных похоронах. И ее маму, у которой обуглился череп.
Ц Ничего. Это даже хорошо. Пусть смотрит и боится. И его самого тоже разбе
рут для опытов в Сопротивлении. Пусть смотрит, гадина”. И Владимир вновь с
унул нож в разверстую рану уже скорее мертвого, чем живого горла и нескол
ькими сильными движениями отсек жилы и мясо так, чтобы они отстали от поз
воночника. С ним пришлось повозиться чуть дольше Ц Владимир и пилил, и вр
ащал клыкастый шлем с головой внутри из стороны в сторону, но наконец хря
щик между позвонками сдался, и мертвая голова анданорца во все так же по-з
вериному вывшем шлеме обрела долгожданную (Владимиром) свободу от заков
анного в доспех тела захватчика.
Володя схватил воющую голову лупоглазого пещерного медведя и ринулся с
ней через дорогу узкой тропой, протоптанной теми, кто пользовался трамва
ями. К слову, сам Владимир так ни разу не ездил на трамваях, да, вообще на как
ом-либо транспорте, с момента оккупации. Сейчас он бежал уже в глубь кварт
ала на другой стороне улицы и чувствовал, что ему чего-то мучительно не хв
атает, как сигареты в тот период, когда он завязывал с курением в девятнад
цать лет. Да, по ходу дела Володя не оставлял попыток выковырнуть голову а
нданорца из шлема, и внезапно ему это удалось Ц пальцы ослабили петлю фи
ксирующего ремня, и, зацепившись, за нижнюю челюсть безжизненно расслабл
енного рта. Владимир извлек из шлема мертвую голову. Да, а не хватало Волод
е... кувалды. Он так сроднился со своим оружием, что теперь ему его недостав
ало. “Вот ведь как быстро становишься настоящим разбойником”, Ц невесе
ло додумалось Володе, со всех ног несущемуся по едва освещенным улицам с
оседнего квартала. В одной руке он держал за волосы башку анданорского п
атрульного, оказавшегося отталкивающего вида мужчиной лет сорока, а в др
угой Ц сплющенную кувалдой морду инопланетного медведя, который выл на
разные голоса, словно ему никак не удавалось расстаться с опостылевшей ж
изнью. Впрочем, подумалось Владимиру, физиономия анданорца могла стать т
акой отвратительной уже после удара кувалдой и отчленения головы. Это, п
одумалось Володе, испортило бы выражение лица кому угодно. Владимир сам
дивился циничности и холодности своих мыслей. Словно оттого, что он убил
человека, пусть и анданорца, он стал каким-то другим, намного хуже, чем ран
ьше. Владимир пробегал мимо аптеки, фонарь над которой, по какому-то недор
азумению, был не оранжевым, а мертвенно-синим. Мама говорила Володе, что к
огда-то, очень давно, вся Москва озарялась такими отвратительными, навев
ающими тоску фонарями. Вот уж, наверное, мрачно в городе было, подумал Воло
дя, голова которого Ц не та, что в руке, а та, что на плечах, Ц грозила забол
еть от пронзительного, осточертевшего воя.
“А мне-то, Ц забеспокоился он, подбегая к темному и вовсе не освещенному
контуру школы, в которой учился когда-то в незапамятную эпоху и куда сейч
ас и бежал привычным с детства, впечатанным в подсознание маршрутом, Ц п
ридется теперь исповедаться, наверное, в убийстве анданорца”. Владимир о
щущал, что словно бы кровь, которой брызгало тело, бессильно ворочаясь, ел
озя по асфальту, втекла в него самого, осквернив его куда как много хуже, ч
ем если бы он наелся мяса в Страстную пятницу. Владимир остро захотел пой
ти в храм и исповедаться в убийстве Ц сейчас же он стоял у черных по сером
у контуров школы и неузнаваемо выросших за последние годы деревьев и, ни
секунды не медля, несмотря на столь отвлеченные мысли, стремительно и си
льно взмахнул рукой с зажатой в ней воющей металлической башкой бешеног
о гризли и запульнул ее на самую крышу трехэтажного здания школы. Теперь
голова медведя выла сверху, это было намного тише, но отчего-то еще более
зловеще. Словно из компании, состоявшей из Володи, мертвой головы и воюще
го медведя, ушел воющий медведь, и голова стала от этого сразу как-то еще б
олее мертвой. Да и действительно, смекнул Владимир, она начинала остыват
ь, потому и казалась с каждой минутой все более неживой.
И Володя помчался мимо подслеповато потушенных окон и пока еще спящих по
добием смерти очертаний деревьев обратно к автобусной остановке, стрем
ительно, ощущая себя Персеем, сжимающим в руке голову горгоны Медузы. Сра
внение это, пришедшее в собственную Володину голову, было тем более верн
ым, что Владимиру очень не хотелось больше заглядывать в лицо убитого им
анданорца. Это было отчего-то патологично Ц смотреть в лицо отрезанной
тобой головы, будто ты Ц маньяк. Владимир выскочил, волоча остывающий тр
офей, на залитую оранжевым светом тихую-тихую теперь магистраль, пересе
к ее в обратном направлении тропой трамвайных пассажиров и присоединил
ся Ц к другой своей компании, ждавшей его на остановке. Тут было гораздо в
еселее Ц здесь была его кувалда, а также пленный анданорец; когда Владим
ир забежал в нишу остановки, тот, судя по всему, был без сознания, но, растол
кав его, Владимир добился-таки скорбного стона из-под такой же маски ярос
тно вылупившегося гризли, какую он только что закинул на крышу родной шк
олы. Только голова в этой маске была хотя и сотрясенной, но живой, и кровь, н
еобходимая для питания заключенного в ней мозга, пока что циркулировала
по предназначенным для этого жилам, а не заливала асфальт. Снег же, намете
нный под крышу остановки, был красным от вот такой как раз, вытекшей мимо,
крови.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157