Моя жизнь не такое уж большое счастье. У меня нет никаких послевоенных планов.— Я только хотел, чтобы вы поняли, как мало мы можем для вас сделать. Я вижу, вы поняли.— Что же вы можете?— Достать фальшивые документы, отвлечь внимание, переправить в такое место, где вы сможете начать новую жизнь, — сказал он. — Какие-то деньги, немного, но все-таки.— Деньги? И как оценивается моя служба в деньгах?— Это вопрос традиции, — сказал он. — Традиция восходит по меньшей мере к временам Гражданской войны.— Вот как?— Жалованье рядового. Я считаю, что оно причитается вам со дня нашей встречи в Тиргартене до настоящего момента.— Как щедро! — сказал я.— Щедрость не имеет большого значения в этом деле. Настоящие агенты вовсе не заинтересованы в деньгах. Была бы разница, если бы вам заплатили как бригадному генералу?— Нет, — сказал я.— Или не заплатили бы совсем?— Никакой разницы, — ответил я.— Дело здесь чаще всего не в деньгах и даже не в патриотизме, — сказал он.— А в чем же?— Каждый решает этот вопрос сам для себя, — сказал Виртанен. — Вообще говоря, шпионаж дает возможность каждому шпиону сходить с ума самым притягательным для него способом.— Интересно, — заметил я сухо.Он хлопнул в ладоши, чтобы рассеять неприятный осадок от разговора.— А теперь — куда вас отправить?— Таити? — сказал я.— Если угодно, — сказал он. — Я предлагаю Нью-Йорк.Там вы сможете затеряться без всяких затруднений, и там достаточно работы, если захотите.— Хорошо, Нью-Йорк, — сказал я.— Сфотографируйтесь для паспорта. Вы улетите отсюда в течение трех часов.Мы пересекли пустынный плац, по которому крутились пыльные вихри. Мое воображение превратило их в призраки погибших на войне бывших курсантов этого училища, которые вернулись сюда и весело пляшут на плацу совсем не по-военному.— Когда я говорил вам, что только три человека знали о ваших закодированных передачах… — начал Виртанен.— И что?— Вы даже не спросили меня, кто был третий?— Это был кто-то, о ком я мог слышать?— Да. Он, к сожалению, умер. Вы регулярно нападали на него в своих передачах.— Да? — сказал я.— Вы называли его Франклин Делано Розенфельд. Он каждую ночь с удовольствием слушал ваши передачи. Глава тридцать третья.КОММУНИЗМ ПОДНИМАЕТ ГОЛОВУ… Третий и, по всему, последний раз я встретился с Моей Звездно-Полосатой Крестной в заброшенной лавке против дома Джонса, в котором прятались Рези, Джордж Крафт и я.Я не торопился входить в это темное помещение, резонно ожидая, что могу там встретить все что угодно, от караульных Американского цветного легиона до взвода израильских парашютистов, готовых меня схватить.У меня был пистолет, люгер Железных Гвардейцев, рассверленный до двадцать второго калибра. Я держал его не в кармане, а открыто, наготове, заряженным и взведенным. Я разведал фасад лавки, не обнаруживая себя. Фасад был не освещен. Тогда я добрался до черного хода, продвигаясь короткими перебежками между контейнерами с мусором.Любой, кто попытался бы схватить меня, Говарда У. Кепмбэлла, был бы изрешечен, прошит, как швейной машинкой. И я должен сказать, что за все эти короткие перебежки между укрытиями я полюбил пехоту, чью бы то ни было пехоту.Человек, думается мне, вообще пехотное животное.В задней комнате лавки горел свет. Я посмотрел, в окно и увидел полную безмятежности сцену. Полковник Фрэнк Виртанен, Моя Звездно-Полосатая Крестная, опять сидел на столе, опять ожидал меня.Теперь это был совсем пожилой человек, совершенно лысый, как будда.Я вошел.— Я был уверен, что вы уже ушли в отставку, — сказал я.— Я и ушел — восемь лет назад. Построил дом на озере в штате Мэн, топором, рубанком и этими двумя руками. Меня отозвали как специалиста.— По какому вопросу?— По вопросу о вас, — ответил он.— Откуда этот внезапный интерес ко мне?— Именно это и я должен выяснить.— Нет ничего загадочного в том, что израильтяне охотятся за мной.— Согласен, — сказал он. — Но весьма загадочно, почему это русские считают вас такой ценной добычей.— Русские? — сказал я. — Какие русские?— Это девица — Рези Нот и этот старик, художник, именуемый Джордж Крафт, — сказал Виртанен. — Они оба — коммунистические агенты. Мы наблюдаем за человеком, называющим себя Крафтом, с 1941 года. Мы облегчили въезд в страну этой девице только для того, чтобы выяснить, что она собирается делать. Глава тридцать четвертая.ALLES KAPUT Я с жалким видом сел на упаковочный ящик.— Несколькими удачно выбранными словами вы уничтожили меня, — сказал я. — Насколько я был богаче еще минуту назад! Друг, мечты и любовница, — сказал я. — Alles kaput.— Почему? Друг ведь у вас остался, — сказал Виртанен.— Как это? — сказал я.— Он ведь вроде вас. Он может быть в разных обличьях — и все искренне. — Он улыбнулся. — Это большой дар.— Какие же у него были планы относительно меня?— Он хотел вырвать вас из этой страны и отправить туда, откуда вас можно будет выкрасть с меньшими международными осложнениями. Для этого он выудил у Джонса, кто вы и что вы, и натравил на вас О»Хара и других патриотов. Все — чтобы вырвать вас отсюда.— Мехико — вот мечта, которую он внушил мне.— Знаю, — сказал Виртанен. — А в Мехико-сити вас уже ждет другой самолет. Если вы прилетите туда, вы проведете там не более двух минут. Вас сразу же перебросят в Москву на самом современном реактивном самолете, и все расходы уже оплачены.— И доктор Джонс тоже в этом участвует? — спросил я.— Нет, он искренне желает вам добра. Он один из немногих, кому вы можете доверять.— Зачем я им в Москве? Зачем русским этот старый заплесневелый отброс второй мировой войны?— Они хотят продемонстрировать всему миру, каких фашистских военных преступников укрывают Соединенные Штаты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49