У несчастного купца отнялся язык, он лишь стонал от ужаса и вжимался в
стену...
Джин захохотал, наслаждаясь испугом своего спасителя.
- Я джинн Зумдада ибн Джалиджис,- сказало страшное существо, и голос его
походил на шипенье сотни змей. - Я обладаю свойством читать мысли не только
людей, но и колдунов, и ифритов, и пророков. Я могу превратиться во что
угодно, в любой предмет, в тварь или в человека. Когда-то благодаря своим
способностям я стал могущественнейшим из джиннов. Меня боялись, передо мной
трепетали. Сам великий царь всех духов Сулейман ибн Дауд опасался меня, и
не напрасно: замыслив возвыситься не только над людьми и джиннами, по и над
святейшими праведниками и пророками, я принял облик самого царя Сулеймана и
почти целую минуту восседал на его божественном троне! Целую минуту небеса,
воды и вся земля повиновались мне!
Тут у джинна засверкали глаза, страшно затряслись руки и он разразился
рыданиями и проклятиями.
- Но мое торжество продолжалось лишь одну краткую минуту... Царь Сулейман
и небесное воинство свергли меня с престола и в наказание за гордыню
заточили в сосуд, бросив его в океанскую бездну. Я был обречен вечно
томиться в этой постылой темнице. Но прошли века и тысячелетия. На небесах,
как видно, обо мне забыли, предоставив сосуду носиться по воле волн, как
ему заблагорассудится. И судьба сжалилась надо мной. Я свободен! Я могу
превратиться во что захочу, я стану тобою, о мой злосчастный спаситель, а
назавтра - правителем этого города и всей страны, и никто не заметит
подмены.. - и джинн захохотал.- А чтобы никто ни о чем не узнал, я убью
тебя. Я превращу тебя в таракана и раздавлю одним ударом пятки! А став
тобою, я проникну во дворец султана я облекусь в плоть вашего повелителя.
Затем соберу армию и двинусь покорять все четыре стороны света... Как жаль,
что ты этого не увидишь, несчастный купец. Ты будешь мертв...
- О джинн,- подал, наконец, голос опомнившийся Синдбад. - Я не могу
прийти в себя от изумления... Я не верю своим глазам... Это невозможно...
Джинн вперился в яего пылающим взглядом и сказал:
- Я прочел твои мысли и знаю, что тебя удивило. Ты не можешь взять в
толк, как я, такой громадный, поместился в этом ничтожном сосуде.
- Ты прав, о джинн. Именно об этом я и хотел у тебя спросить...
- То, что недоступно для смертного, с легкостью сделает самый заурядный
ифрит, - сказал ибн Джалиджис.
- И все же я не поверю, пока не увижу собственными глазами, как это
произошло, - сказал Синдбад.
- Ха-ха-ха-ха! - расхохотался великан. - Да если я захочу, я помещусь не
то что в этой бутылке - в наперстке, в иголочном ухе, да в чем угодно!..
Ха-ха-ха-ха!
- Нет! Нет! Не могу поверить!- восклицал Синдбад. - Я читал в древних
книгах, что этого не мог сделать даже сам Сулейман!
- Сулейман не мог, а я могу!- хвастливо молвил джинн.- Потому что я самый
ловкий, самый хитрый, изворотливый и могущественный из всех джиннов в
подлунном мире!
- И самый хвастливый, - набравшись смелости, возразил Синдбад. - Того,
что не мог сделать сам Сулейман, джинну и подавно не совершить. Я человек
торговый и меня не проведешь. Я знаю, что почем в этом мире.
- Ты обвиняешь меня во лжи? - заревел джинн, и от его громового голоса
затряслись стены. - Я, конечно, тебя убью, но в начале докажу правоту моих
слов. Перед смертью ты убедишься в моем могуществе, о Синдбад. Смотри же.
И джинн, заклубившись в воздухе черным дымом, начал засасываться в
горлышко сосуда. Рука Синдбада потянулась к лежавшей неподалеку печати. Дым
наполовину ушел в сосуд и вновь превратился в джинна, но теперь перед
Синдбадом возвышалась лишь верхняя половина туловища; нижняя половина
находилась в сосуде.
- Не верю,- твердил Синдбад.- Это невозможно. Такой большой джинн в таком
маленьком кувшине ни за что не поместится!
Джинн в ярости потряс кулаками.
- Не веришь, о несчастный? - крикнул он и, снова превратившись в дым,
продолжал затягиваться в горлышко.
Сжимая в руке печать, Синдбад пополз к сосуду, в который затягивались
последние остатки дыма. Но эти остатки, однако, не затянулись окончательно.
Дым обрел очертания уродливой головы, насаженной на горлышко сосуда.
Клыкастая пасть раскрылась и проревела:
- Теперь-то ты убедился?
- Как-я могу убедиться, когда твоя голова больше самого кувшина? -
воскликнул Синдбад, всплеснув руками, и еще ближе подполз к сосуду.
Глаза джинна сверкнули красным огнем и уставились прямо в глаза
приблизившемуся Синдбаду.
- А-а-а-а!.. - вдруг заревел джинн страшным ревом, голова затряслась,
глаза налились кровью, а кувшин подпрыгнул в воздухе. - Я прочел твои
мысли, о коварный! В твоей руке печать Сулеймана, которой ты хотел вновь
замуровать меня в этом проклятом сосуде! Нет предела человеческому
злодейству и не зря я поклялся убить того, кто освободит меня...
И дым со страшной силей повалил из горлышка, отшвырнув Синдбада к стене,
и через нескодько мгновений перед Синдбадом вновь стоял джинн. Лицо его
кривилось от ярости, вздымалась грудь, когтистые пальцы скрючивались и
тянулись к Синдбаду.
- Превратить тебя в таракана и раздавить - это было бы величайшей
милостью по отношению к тебе!- дрожащим от злости голосом сказал ибн
Джалиджис. - Нет, ты не заслуживаешь такой смерти. Твоя смерть будет
мучительна и ужасна! Я превращу тебя в жабу и буду медленно поджаривать на
огне этого светильника. Ты будешь корчиться в жесточайших муках, и не будет
для меня слаще зрелища, чем вид твоих страданий, презренный обманщик.
Тут Синдбад, переборов ужас, - вскричал в последней надежде:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28