Он повернулся и, взвалив рюкзак за спину бодро зашагал в степь.
Когда он скрылся за горизонтом, верблюд, стоявший у проходной,
перекусил веревку, сдул горбы, поднялся на задние ноги и сбросил шкуру.
Отряхнув сверкающую форму, майор Пронин вошел в будку проходной и, кивнув
вскочившему по стойке "смирно" солдату-казаху, взял трубку телефона.

Когда из-за горизонта поднялись могучие циклопические сооружения,
агент сразу понял, что он у цели. Однако, прошло еще немало времени,
прежде, чем он различил внутри ажурных металлических сплетений контуры
ракеты и корабля, а различив, поразился их неописуемой красоте и гармонии.
Сердце агента учащенно забилось: приближался главный этап задания.
У заграждения, охраняемого суровыми солдатами-первогодками, толпились
иностранные корреспонденты. Дальше их, несмотря на все их языки, не
пускали. Агент отошел в сторонку, развернул советские газеты, подаренные
солдатом-японцем, и через четверть часа знал все самые страшные тайны:
дату и время старта, параметры орбиты и даже фамилию главного конструктора
(последняя, впрочем, была ему совершенно ни к чему). Потом, укрывшись в
бункере, и подождав, пока рассеется толпа журналистов, достал из кармана
солдатскую форму. Солдаты оцепления, увидев выходящего из бункера грозного
"деда", вытянулись и завибрировали. Цыкнув на них для острастки, агент
прошел к ракете и стал подниматься по лестнице (лифт не работал) на башню.
Но добраться до корабля ему так и не удалось. Едва он миновал два ажурных
пролета, как башня вздрогнула всем своим многотонным металлическим телом и
быстро поехала в сторону. Проклиная вездесущую автоматику, агент перебежал
на другую башню, выбрав на этот раз неподвижную.
Здесь его ждала новая проблема. Трап был отведен, и между люком
корабля и башней зияла тридцатиметровая пропасть. Агент попробовал было
привести трап в движение, но обнаружил, что тот намертво приварен к башне.
"Оно и понятно - беспилотный полет!" - подумал агент. Тяжело вздохнув, он
поднялся еще выше и полез по единственной ажурной ферме, еще прикрепленной
к ракете. Лезть было трудно, кружилась голова, но вилла на Мексиканском
заливе маячила впереди с такой необыкновенной реальностью, что агент забыл
о страхе. Наконец, он повис на концевой площадке фермы прямо над носом
корабля. Пока он раздумывал, как спуститься вниз, что-то хрустнуло над
ним, и, сжимая в руках обломки фермы, агент полетел вниз.
Любой дилетант неминуемо погиб бы на его месте, но в Лэнгли не зря
ели хлеб. Не поддаваясь панике и слегка скорректировав траекторию падения,
агент финишировал прямо в носовом сопле "Бурана", вылез из него и быстро
спустился на присосках к люку корабля.
Здесь снова возникла проблема. Отмычки крутились, замки щелкали, но
люк, несмотря на все усилия, не открывался. "Заварен", - понял агент и
заглянул в иллюминатор. Из темноты нижней кабины на него взглянули такие
же темно-карие суровые глаза. "Отражение", - подумал агент. "Сам ты
отражение", - подумал майор Пронин и еще крепче прижал люк.
Дело было плохо. До старта оставались считанные минуты, а находиться
снаружи было опасно - его могли заметить при взлете корабля. Агент
спустился ниже и, приоткрыв створку грузового отсека, нырнул внутрь.
Он упал на что-то большое и круглое и сразу понял, что это модуль
телеметрии. "Вот так удача! - обрадовался агент, открывая люк, - Здесь
можно переждать любые перегрузки".
В модуле оказалось тепло и сухо. Весь интерьер был заставлен
странными одинаковыми приборами, в которых агент к своему величайшему
изумлению узнал аккумуляторы. У задней стенки сиротливо ютились три
самописца. Они не работали.
Некоторое время агент осваивался с обстановкой. Потом посмотрел на
часы и вдруг понял, что уже давно должен лететь. Что же случилось? Он
вытащил антенну, настроил приемник на известную всем волну, услышал, что
старт перенесен на два часа, тут же уловил за стенками корабля журчание
сливаемых компонентов. Пока он осмысливал эти противоречивые сведения,
журчание прекратилось, и по ракете затопали ноги солдат и инженеров. Куда
они бежали, агент не знал, и ему даже в голову не пришло, что вся толпа
собралась прямо над ним у изуродованной фермы гироплатформ, и что помимо
прочих крепких выражений конструктор фермы был абсолютно незаслуженно
обозван американским шпионом.
К вечеру беготня стихла, агент остался один и начал предаваться
воспоминаниям. Сначала он вспомнил журчание сливаемых компонентов,
напомнившее, что ему самому не помешал бы дренаж, потом - что еды у него в
обрез, воды еще меньше, а воздуха нет совсем, и решил перейти на режим
строгой экономии.
На пятнадцатый день экономии в забытье агента ворвался какой-то
посторонний звук. Приподнявшись на аккумуляторах, он почувствовал вибрацию
и нарастающие перегрузки и понял, что полет все же начался. Помотав
головой, агент вытряхнул из нее остатки тумана и вслушался в работу
двигателей, потом, посмотрев на часы, подумал спокойно: "Десять секунд -
полет нормальный". На семьдесят третьей секунде он втянул голову в плечи,
ожидая удара, но не дождавшись, снова осмелел. Двигатели победно пели, и
душа агента подпевала им во весь голос. Теперь никто не сможет помешать
ему!
Двигатели выключились, и вместо них включилась невесомость. В модуле
стало неуютно. Плохо закрепленные тяжелые аккумуляторы толклись в воздухе
и больно пинали под ребра.
1 2 3 4 5