У ворот он остановился, внес название «Сейхан» в спутниковую навигационную систему, и женский голос доверительно сообщил ему на хорошем английском, что расстояние до места назначения составляет 515 километров.
Светило яркое солнце, на небе не было ни облачка. День сулил удачу. В сверкающих витринах международных магазинов весело отражались уличные сценки – люди читали газеты и говорили по мобильным телефонам. Мужчина в инвалидном кресле приклеивал плакаты с изображением Ататюрка на дверь покинутого магазина. Цель, которую преследовал Клаус, не позволяла ему задерживаться надолго, однако он не без удовольствия впитывал в себя впечатления от увиденного. Некоторое время он вел машину по утренним улицам, следуя указаниям электронного голоса, а потом город скрылся из глаз, и картограф понесся на юг по скоростному шоссе.
Какое-то время Анкара еще не отпускала его: мелькали автомобильные салоны, новые отели, блеклые склады, сады, огороды и бесконечные каркасы строящихся жилых домов, где даже в такой ранний час кипела работа. Но вскоре городские постройки остались позади, лишь изредка по сторонам стояли аккуратные белые домики. А потом даже они исчезли из вида, уступив место сплошному бетону и камню.
Прямая ровная дорога вела вниз через местность сухую и жаркую, как внутренность печи. Клаус включил кондиционер. Его обдал шипящий поток свежего воздуха, вмиг охладившего кабину. Он повернул ручку радиоприемника – приторная турецкая поп-музыка раздражала его. Стал искать на волнах что-то более приемлемое, пропуская религиозную какофонию и буйный рок, пробираясь сквозь потоки электронной музыки, и наконец остановился на трансляции оперы Бартока «Замок Синей Бороды». Он увлеченно слушал пение бедной Юдифи, которая со страхом открывала двери замка своего ужасного мужа.
Солнце стояло высоко над огненными кратерами и обелисками, лишь несколько одиноких оливковых деревьев произрастали на каменистой почве. Клаус представить себе не мог, что на земле могут быть такие пустынные места. Утро испарилось, уступив место знойному полудню, и солнечный диск разлился по всему небу, побелевшему от жара. Черная дорога превратилась в зеркальную полосу, исчезающую в ослепительно ярком свете. Горизонт дрожал, будто больной в лихорадке. На приборной доске температура в машине обозначалась цифрой 21, а рядом с ней высвечивалось число 48 – такая жара стояла на плато. Клаус понял, что совершенно не продумал свое путешествие: надо было прихватить хотя бы бутылку воды.
Электромагнитные свисты и завывания стали примешиваться к мелодичному сопрано Юдифи. Клаусу хотелось дослушать оперу, он надеялся, что после следующего спуска с холма качество приема улучшится. Однако голос певицы постепенно вообще затих и исчез, слышалось лишь невнятное бормотание и звуки, напоминающие стоны гигантских подводных чудовищ.
Мотор прислал тревожное сообщение: замигал красный огонек, предупреждая о перегреве.
– Черт возьми! – вскричал Клаус, ударяя руками по рулю. Не хватало еще застрять в этой пустыне.
На следующем повороте он свернул с шоссе. Поблизости должна быть деревушка, где можно достать воды, еды и охладить мотор. Надо передохнуть, а вечером вновь отправиться в путь. Жара просто сводила его с ума.
Он проехал около двенадцати километров, не встретив ни одной постройки или живого существа. Обезумевшая навигационная система продолжала указывать на Сейхан, настаивая на том, чтобы он развернулся в безопасном месте, однако Клаус упорно ехал все вперед и вперед в поисках селения, где можно найти пристанище.
Вдруг педаль под ногой перестала слушаться, машина заглохла и остановилась. Кондиционер отключился, и температура немедленно начала расти. Автомобиль не заводился, Клаус отчаянно потел, прилипая к сиденью. «Если я останусь здесь, то непременно умру от жары», – подумал он.
Попросить помощи?… Увы, мобильная связь здесь не действовала.
Картограф вышел из машины. Солнце безжалостно жгло голову, защищенную лишь густой шевелюрой, порывы ветра обдавали тучами пыли, которая сразу же прилипала к влажному телу. Он снял рубашку и повязал ею голову. Взял с собой ноутбук, договор о прокате машины и продолжил путь пешком.
Жара, кругом одна только жара. Он ничего не видел в условиях такого безумного зноя, не в силах был принимать какие-то решения. Дыша во всю силу легких, он отдавал беспощадной пустыне последнюю влагу. Ноутбук выпал из рук где-то по дороге. Наконец в голове раздался голос: «Какая на удивление быстрая и легкая смерть… Но как не хочется умирать в чужой Турции».

Влажную пленку пота на груди освежает ветерок; самая прохладная часть – вокруг сосков. Царит мрак, в котором просыпаются мертвецы. Вечная, лишенная света приграничная область ада, где пребывают души праведников, умерших до пришествия Христа, и порой чувствуется лишь легкое дыхание свободного ветерка, веющего среди небесных звезд.
Руки. Мягкие нежные руки ангелов. Они терпеливо впитывают в себя огонь. Кладут прохладную ткань на его голову. Вытирают горячий пот под мышками и на ступнях ног. Тихо движутся рядом, колыша воздух. Льют живительную влагу ему в горло.
Спустя некоторое время он понимает, что тело начинает дышать.
Ноздри раздуваются, грудь волнуется.
Возможно, удастся открыть глаза.
Вокруг все еще темно. Он лежит на матрасе, постеленном на полу. В некотором отдалении видно небольшое отверстие – неровное, каменистое. За ним сплошное небо. Когда глаза привыкают к темноте, становятся видны каменные стены. Все ясно, это пещера.
У входа появляется освещенный огнем силуэт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123