Виктор начал пить с подростками на автобусных остановках, что выглядело уже смешно, так как он сильно постарел, преждевременно облысел и потерял почти все зубы. К сорока годам это был утомленный жизнью, одинокий человек.
А потом случилось нечто, изменившее ход его жизни. После многочисленных проверок крупный промышленный конгломерат решил вновь открыть одну из шахт неподалеку от места жительства Виктора. Расширение производства предусматривало также снос старых немецких домиков, в одном из которых он жил. Жилье досталось по наследству от отца, так что в случае сноса ему полагалась компенсация. После нескольких месяцев переговоров и обсуждений, входе которых Виктор каждый раз проходил мимо строящейся в соответствии с новейшими западными технологиями красавицы шахты, была достигнута договоренность между компанией и жителями района. Виктор неожиданно получил очень приличную денежную сумму.
Она, впрочем, не соответствовала стоимости дома, однако Виктор не раздумывал о подобных прагматических вещах. Таких денег он не держал в руках никогда в жизни. Он бросил последнюю работу водителя автобуса и на время перевез пожитки в камеру хранения, а сам поселился в гостинице и принялся обдумывать свое будущее.
В течение четырех недель, за исключением коротких прогулок к территории сноса домов, Виктор практически не покидал маленькой мрачной комнаты, сидя в кресле-качалке. Так он проводил целые дни, качаясь вперед и назад, вперед и назад, раздумывая о своей жизни.
А по прошествии некоторого времени приступил к действиям с необычной для него целеустремленностью и энергией. Он снял со счета все остающиеся деньги, заплатил за проживание в гостинице, взял с собой кое-какую одежду и сел на автобус, идущий в Катовице.

На удивление легко оказалось найти людей, помнивших юную Катю. Как только он упомянул её имя и родинку на шее, несколько посетителей чайной сразу же заговорили о ней как о феноменальной мастерице, которая шила необыкновенные покрывала, а потом уехала в Варшаву. Виктор расспрашивал о её семье: знает ли кто-нибудь, где её мать с отцом, может быть, они тоже уехали в столицу. Виктору требовалась точная информация. Но люди только качали головами. Никто не мог добавить ничего конкретного. Ладно, есть хоть какое-то начало. Дальнейшие расспросы не принесли новых сведений, и ему пришлось купить билет на поезд до Варшавы.
Виктор никогда раньше не посещал столицу и испытал некоторый страх. Здания казались ему величественными и необычными, а люди, с которыми он разговаривал, – высокомерными. Похоже, никто ничего не знал о городе, по крайней мере нужной информации он так и не получил. Виктор остановился в маленькой гостинице на противоположном берегу реки, где почти – не селились поляки. Смуглые лица, странный язык и агрессивный вид постояльцев пугали его всякий раз, когда он вечером возвращался домой.
Несколько дней он искал без всякого успеха, расспрашивая владельцев лавок, официанток и полицейских, которых встречал во время блужданий по городу. Он рассматривал фотографии в газетах и взял за обыкновение заглядывать в каждый магазин, где предавались занавески и постельные принадлежности, чтобы узнать, не работала ли там его дочь. Варшава Виктору не нравилась, и поиски давались очень тяжело. Однажды поздно вечером, устав от тщетных исканий, он присел в баре и заказал себе пива.
Вскоре за стойку рядом с ним сел некий мужчина.
– Добрый вечер, – приветливо обратился он к Виктору.
Человек был высокий и мускулистый, с тонкими правильными чертами лица киноактера. Виктору понравилась вежливость незнакомца, и он начал откровенно рассказывать ему о том, что видел в городе, о своих впечатлениях от варшавян и о том, как он устал.
– А что конкретно вы ищете? – спросил незнакомец.
– Я ищу свою дочь, от которой отказался много лет назад.
И он рассказал постороннему человеку всю историю, опуская лишь некоторые незначительные детали, начиная с того момента, как его жена забеременела более двадцати лет назад, и заканчивал сносом дома и последовавшими вслед за этим событиями.
– Я решил найти ее. Видите ли, у меня в жизни больше ничего не осталось, кроме дочери. Я привязан только к ней. Когда-то я совершил большую ошибку, избавившись от нее. Потом тосковал. Проводя дни в одиночестве, я без конца смотрел на её свидетельство о рождении, которое казалось обвинением против меня. Так что однажды я сказал себе: «Виктор, ты должен исправить свою ошибку».
Если бы Виктор взглянул на своего собеседника, то заметил бы презрительное выражение на его лице.
– Исправить ошибку? Каким образом? Время движется только вперед. Прошлое упаковано и отправлено по назначению. Вы что, хотите разрушить свою жизнь, распоров все тонкие нити, которыми сшиты былые события? Желаете извиниться за ваш проступок? Вот этого я терпеть не могу. Я никогда не пересматриваю результаты моих действии. Они совершены в свое время и являются неотъемлемой частью моей жизни. Если потом я изменяю свои взгляды – ну что ж, они уже принадлежат будущему. Вот в чем разница между нами.
Виктор не совсем понимал своего нового знакомого.
– Но разве раскаяние не является добродетелью? Не лучше ли мне покаяться в грехах сейчас, чем когда я совсем состарюсь?
– Вы думаете, что после столь долгих лет разлуки она встретит вас с распростертыми объятиями? После того как вы выкинули её из дома? К тому же не похоже, чтобы человек вроде вас мог многое предложить давно утерянной взрослой дочери. Вы ничего не достигли в жизни. Ничего не поняли и никому не сделали ничего хорошего.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123