Они оседают в Вене, где работают на стройках либо в сфере обслуживания. Иностранцы составляют около 16% населения Вены, где проживает одна пятая часть австрийцев. Больше всего (чуть ли не половина) среди гастарбайтеров югославов, затем идут турки и поляки. Многие работают в Австрии уже немало лет, и на страже их интересов стоит федерация работодателей.
Сомнения, оправданные или нет, относительно того, чем на самом деле занимаются в Австрии «иностранцы», льют воду на мельницу крайне правых политиков. Проводя кампанию устрашения, запугивая обывателей байками об этнической мафии, рассказывая о том, что чужеродцы торгуют на улицах наркотиками, и уверяя, что их присутствие способствует процветанию теневой экономики, они набирают политические очки и завоевывают голоса избирателей. Однако рядовые австрийцы против присутствия в стране гастарбайтеров, кажется, не возражают, во всяком случае, пока вставить окно им стоит вдвое дешевле, чем у рабочих-соотечественников.
При этом атмосфера баров и закусочных пропитана неприязнью к иностранцам. Посетители ворчат, что Tschuschen (презрительная кличка, данная представителям балканских народов) с их Tschuschen – Koffer (чемоданами Tschuschen , т. е. полиэтиленовыми сумками) стали привычным зрелищем на Sudbahnhof (Южном вокзале). И все же австрийцам приходится признать, что эти трудяги выполняют ту грязную работу, которой они сами чураются.
Приезжавшие в XIX веке в Вену чехи в основном становились каменщиками (их прозвали Ziegelbehm , т. е. «богемские каменщики»). Мнение местных жителей об их образе жизни отразилось в языке, в котором появились новые слова, например, tschechern , т. е. «пить по-чешски» (употреблять спиртные напитки в непомерных количествах), и tschecherl (так называли грязную ложку либо неряшливо ведущего себя за столом человека). Впрочем, именно у чехов австрийцы научились готовить свои знаменитые клецки. Совершенно безобидный император Фердинанд (как говорят, страдавший слабоумием), когда его отослали в Прагу, произнес фразу, породившую сомнения в его бесхитростности, а именно: «Я император, и я буду есть клецки». Несмотря на то, что дети иммигрантов заполонили все школьные дворы, Вена, как и встарь, исправно переваривает в своем чреве всё новые орды иностранцев. Благодаря полученному в Австрии образованию, славянские дети будут владеть двумя языками, и их потом станет невозможно отличить от венцев, которые когда-то уже прошли через то же самое и чьи фамилии включены теперь в телефонный справочник Вены. (Уже в 1787 году было заявлено, что ни одна венская семья «не в состоянии указать предков – исконных венцев более чем в трех поколениях».)
Гуго Винер, знаменитый артист кабаре, в своем скетче иллюстрирует процесс ассимиляции. Действие разворачивается в Бюро по делам иммигрантов. Двое чиновников беседуют с турком, обратившимся в их ведомство за продлением вида на жительство. При помощи тщательно продуманных жестов и на ломаном немецком они задают ему вопросы: женат ли он? есть ли у него работа? где он живет? Кто-то из сжалившихся посетителей хочет помочь им, но один из чиновников велит ему не лезть не в свое дело. Совершенно очевидно, что турок не понимает ни их жестов, которые только путают его, ни вопросов, построенных в нарушение всех правил синтаксиса.
Наконец появляется еще один чиновник и, не зная, что здесь происходит, быстро задает турку те же самые вопросы на чистом венском диалекте. К удивлению двух первых чиновников, турок также быстро и на довольно беглом немецком отвечает на них. «Бог ты мой! – восклицает один чиновник. – А мы-то, чтобы он лучше понял, пытались объясняться с ним по-турецки!»

Религия

В Австрии, как и в других католических странах, набожность сосуществует с богатством, причем всё устроено так, что христианские заповеди не мешают австрийцам преуспевать, а заботы о мирских интересах – оставаться добрыми христианами.
Напоминанием об их обязанностях перед церковью гражданам служит церковный налог. Его взимают по следующему принципу: вы платите до тех пор, пока не возьмете на себя труд (и весьма тяжелый) отказаться от него. Когда в среде налогоплательщиков засомневались в желательности и даже этичности подобной системы, церковных иерархов охватила паника. Замелькавшие на экранах телевизоров епископы принялись рассказывать своим прихожанам о том, какую полезную работу проводит церковь в сфере благотворительности и сохранения памятников культуры. Однако их совершенно справедливые возражения оказались не в силах уничтожить корень проблемы, т. е. растущую непопулярность института, не учитывающего мнения своей полумиллионной паствы, просившей о позволении принимать участие в выборе епископов, о рукоположении в священнический сан женщин, об отмене навязываемого священникам обета безбрачия и о «положительной оценке» церковью половой жизни.
Верующие много столетий делили богатые запасы своего терпения и послушания между церковью и монаршим семейством. Когда их совесть вступала в клинч с официально проводимой линией, они прибегали к тактике «внутренней эмиграции» – и в результате, избежав ввязывания в идеологическую борьбу, счастливо доживали свой век в спокойном и тихом углу.
Однако ныне на «острове счастливых», как некогда самодовольно называли австрийцы свой край, царят совсем другие умонастроения. Привычка назначать на высшие церковные должности епископов-ретроградов вышла церкви боком. Для многих свободомыслящих католиков последней соломинкой стал скандал, в котором оказался замешан сам кардинал – архиепископ Вены.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21