Ни за что не буду!
Кен узнал о демонстрации, только когда ему позвонили из редакции местной газеты и попросили прокомментировать событие. Из последующих звонков он узнал, что акция вполне мирная и что рабочие протестуют против закрытия фабрики.
Встречи, уже назначенные им представителям разных транспортных компаний, заинтересованных в приобретении фабрики, удобно расположенной по отношению к железной и автомобильной дорогам, означали, что он не сможет попасть в Пайнвуд раньше второй половины дня. Но он связался с представителем демонстрантов, и они договорились позже обсудить ситуацию.
Хотя он и не собирался пока говорить об этом, но для себя Кен решил, что не будет закрывать пайнвудскую фабрику. Это решение конечно же не имело никакого отношения к Грейс Митчел.
Позже днем, когда ему позвонили из полиции и сказали, что намерены отслеживать ситуацию с демонстрацией, Кен заверил их, что нет повода для беспокойства.
Было четыре часа, а уехать из Огасты раньше пяти он никак не мог. В голове у него начали роиться всякие мысли. Что сейчас делает Грейс? Ему действительно нужно поговорить с ней. Если существует хотя бы малейший шанс того, что она забеременела от него, он должен об этом знать.
Грейс обеспокоенно посмотрела через плечо. Она присоединилась к рабочим около часа назад, сразу после занятий. Поначалу все шло спокойно и мирно, и лидер демонстрантов сказал ей, что Кен Эдварде связался с ним и назначил встречу на завтра. Но полчаса назад, к всеобщему удивлению, прибыл Грегори Купер. Сперва он потребовал, чтобы открыли ворота фабрики и дали ему проехать, а когда получил отказ, вышел из машины. Последовала небольшая перебранка, в результате которой Грегори все-таки позволили пройти в административный корпус.
Полчаса спустя подъехала полицейская машина и остановилась в нескольких ярдах от ворот. Следом принеслась свора репортеров и фотографов из местной газеты.
Мирное настроение пикетчиков быстро сменилось агрессивной враждебностью, когда Грегори вышел из здания и один из рабочих, которого Грегори вслух обругал по пути на фабрику, заметил его.
— Не думаете же вы в самом деле, что сможете повлиять на решение Эдвардса закрыть фабрику? — услышала Грейс презрительный вопрос Грегори, обращенный к собравшимся рабочим.
— Он согласился встретиться с нами завтра утром, — ответил ему кто-то из толпы.
— И вы считаете, что он услышит то, что вы ему скажете! Вы еще глупее, чем я думал. Он уже пришел к выводу, что фабрика нежизнеспособна, и кто может его за это осудить — с такой-то ленивой и бестолковой рабочей силой, как вы? Это из-за вас нам пришлось продать фабрику. Всем известно…
Грейс негодующе фыркнула.
— Это неправда, — перебила она Грегори, заставив его посмотреть на себя.
— Боже мой, кого я вижу! — язвительно воскликнул он. — Наверное, мне следовало бы догадаться, — продолжил он, сальным взглядом обводя облаченное в джинсы и майку тело Грейс. — Родительский комитет вас за это не похвалит, вам не кажется? Но с другой стороны, вашей драгоценной школе придет конец с закрытием фабрики, так? Похоже, что я все-таки получу строительную площадку. — Подмигнув, он целеустремленно зашагал к Грейс.
Его хотели остановить, но он двигался слишком быстро и напористо. Когда он подошел к Грейс, один из рабочих попытался заступить ему дорогу. Это был юноша, далеко не такой крепкий, как Грегори, и Грейс болезненно поморщилась, когда Купер с легкостью отшвырнул его в сторону.
Юноша в ответ ударил его… Внезапно Грейс показалось, что разверзся ад. Люди кричали, толкались. И тут, к изумлению Грейс, Грегори схватил ее за руки и потащил куда-то вперед.
Она пыталась сопротивляться, размахивая руками, когда он намеренно грубо толкал ее.
Ее паника была сродни той, что испытывают все женщины, чувствующие, что попали в руки врага, и не имела ничего общего с ее участием в демонстрации. Грегори подтащил упирающуюся женщину к вылезшим из машины полицейским и заявил, что она напала на него.
— Я настаиваю на том, чтобы вы арестовали ее, офицер, — услышала Грейс его голос, одновременно заметив устремленный на нее гаденький победный взгляд. — Возможно, я подам на нее в суд за нападение.
Грейс по наивности пыталась возражать, но ее уже заталкивали в полицейский фургон, который со скрежетом затормозил рядом с патрульной машиной. Ослепительная вспышка, когда оказавшийся поблизости фотограф снял ее, заставила Грейс зажмуриться.
В полицейском участке было людно. Суровый сержант, которого она не знала, начал всех допрашивать. Грейс стало дурно. Голова болела, она чувствовала себя грязной и испуганной. На ее руке — там, где Грегори схватил ее, — остался синяк.
— Имя!
Грейс вздрогнула, поняв, что сержант обращается к ней.
— Э-э-э… Грейс Митчел, — ответила она.
Поддерживать рабочих, участвуя в мирной демонстрации, — это одно. А попасть в участок, с последующим возможным водворением в камеру, — совершенно другое. Ей невыносимо было думать о том, что скажут наиболее консервативные из родителей ее учеников, не говоря уж о председателе родительского комитета и об окружном департаменте образования.
— Прошу прощения, офицер.
Я определенно нахожусь в глубоком обмороке, решила Грейс, услышав за спиной неповторимый голос Кена Эдвардса.
Что-то в спокойной манере Кена привлекло внимание сержанта. Положив ручку на стол, он посмотрел на него.
Кен прибыл к воротам фабрики как раз вовремя, чтобы услышать из уст очевидцев о том, что случилось.
— Они даже забрали учительницу! — восторженным тоном проинформировал Кена один из свидетелей и удивился, когда тот развернулся и устремился к машине с самым мрачным выражением лица.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43