Раньше, но не теперь. Быть может, его подстегнула встреча с Хосефиной? Линн выбросила из головы непрошеную мысль, не желая даже думать о другой женщине, которая когда-то была с Хуаном. Сейчас он с ней. Ласкает и целует ее как человек, одержимый жгучим желанием.
Его руки скользили по ее телу, и даже сквозь платье Линн ощущала жар его ладоней. Вот он обхватил ее за талию и еще крепче прижал к себе, так что она оказалась заключенной в кольцо его рук и бедер.
Еще никогда в жизни Линн не обнимали настолько интимно. У нее не было никакого любовного опыта, но тело само знало, что делать. Она потерлась бедрами о его бедра, чувствуя, как мужская плоть наливается неудержимым желанием. И уже не владея собой, принялась едва ли не рвать пуговицы на его рубашке. Хуан подхватил Линн под ягодицы и буквально притиснул к себе. Но в следующее мгновение с тихим стоном оторвался от ее губ и уткнулся лицом ей в шею.
—Господи, я не должен!..
В его голосе слышалась неприкрытая ярость. Линн почувствовала, как он весь напрягся, пытаясь взять себя в руки. Но ей не хотелось, чтобы он взял себя в руки. Ей хотелось, чтобы он оставался таким, как сейчас:
возбужденным, разгоряченным. Чтобы продолжал ласкать и целовать ее с неистовой страстью, которая будила в ней безумные желания. Ей хотелось сорвать с него одежду. И раздеться самой. Ей хотелось прижаться к его обнаженному телу. Хотелось почувствовать, как он войдет в нее и тела их сольются в извечном ритме любовного действа.
— Линн, помоги мне. Боже милосердный, если ты не остановишь меня сейчас, я нарушу все клятвы, которые дал себе. Что в тебе заставляет меня терять голову от желания? Я готов на все… на предательство, на убийство… лишь бы только ты стала моей. Если сейчас мы с тобой займемся любовью, тебе придется выйти за меня замуж…-Он заглянул ей в глаза, затуманенные страстью.-Знаешь, какое это сильное искушение… сделать так, чтобы ты стала моей навсегда?
Наверное, его слова, исполненные горячей решимости, должны были насторожить Линн, но они возбудили ее еще больше. Здравый смысл подсказывал, что Хуан сказал чистую правду: если сейчас он останется с ней, то судьба Линн будет решена.
Она молчала, не зная, на что решиться. Тогда он продолжил:
— Ради Бога, скажи, чтобы я ушел. Прошу тебя!..
— Я не хочу, чтобы ты уходил.-Голос ее дрогнул.-Останься, Хуан. Люби меня.
Слова были сказаны. Их уже не вернешь обратно. Линн могла лишь поражаться своей откровенности. На мгновение они оба замерли, словно под действием колдовских чар. А потом Хуан взял руки Линн в свои и прижал их к груди. Слева, где бешено билось сердце.
— У тебя есть ровно десять секунд на то, чтобы передумать.
Но не прошло и доли секунды, как Линн повяла, что не передумает. Она все решила. Окончательно и бесповоротно.
Сначала Хуан целовал ее медленно, как будто смакуя сладость нежных губ. Но потом его поцелуи стали более жаркими и настойчивыми. А когда Хуан расстегнул молнию на ее платье, Линн затрепетала от сладостного предвкушения. Снимая с нее платье, он нежно поцеловал ее в лоб и, подхватив на руки, опустил на постель.
Она лежала на спине, молча наблюдая за тем, как Хуан торопливо раздевается. Стройный, мускулистый, поразительно красивый… Только теперь Линн сообразила, что впервые в жизни видит полностью обнаженного мужчину. Впрочем, это и был первый мужчина с которым она оказалась в одной постели.
Хуан присел на краешек кровати и очень серьезно произнес:
— Ты уверена?
— — Почему ты спрашиваешь? Может быть ты сам передумал? И больше меня не хочешь?' Он рассмеялся и склонился над ней.
— А ты разве не видишь, хочу я тебя или нет?
Хуан обнял ее и прижал к себе. Линн была несказанно рада, что он не видит, как она покраснела.
Когда их обнаженные тела соприкоснулись, Линн поняла, насколько она беспомощна перед силой своего собственного желания… И все-таки… и все-таки она чувствовала, что Хуан, несмотря на все его уверения в обратном, прекрасно владеет собой. Хорошо это или плохо?
Но у нее не было ни сил, ни желания сосредоточиться и подумать, потому что в этот момент Хуан дотронулся до ее обнаженной груди. Под его ласками соски напряглись и затвердели.
Свет луны, что струился сквозь окно, заставлял тело девушки отсвечивать серебром. Ее кожа казалась алебастрово —белой по сравнению с его загорелыми руками. И хотя ладони Хуана загрубели от постоянной работы на винограднике, ногти были чистые и аккуратно подстриженные. У него вообще были красивые пуки. Красивые и «умные». Эти руки знали, когда надо быть нежными, а когда-чуть ли не грубыми. Он ласкал ее груди, так что Линн вся трепетала от восхитительного наслаждения.
Она провела пальцами по его груди. Кожа была поразительно горячей, как будто тело Хуана вырабатывало какую-то мощную внутреннюю энергию, действующую как магнит. Атмосфера в комнате явственно сгущалась. Хуан по-прежнему сжимал ее груди ладонями, но теперь уже не ласкал их. Он замер, словно в ожидании какого-то знака. А затем впился ей в губы с неистовой жадностью. Ритмичные, предельно эротичные движения его языка сводили с ума. Линн и представить себе не могла, что поцелуи бывают столь чувственными.
Она выгнула спину, подавшись навстречу Хуану. Ногти вонзились ему в спину. Казалось, ее закружил ослепительный вихрь, а тело как будто налилось свинцом и в то же время стало легким словно пушинка.
— Линн, Линн…-повторял он ее имя, дыша тяжело и прерывисто.-Ты сама заставляешь меня забыть, что у тебя это-в первый раз. Я не хочу сделать тебе больно.
— Ты мне делаешь больно лишь тем, что томишь ожиданием!-Линн не верила своим ушам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46