Она понимала, что ей нельзя здесь оставаться. Еще немного-и она начнет делиться с Хуаном своими самыми сокровенными мыслями.
— Мне надо ехать… Я уже договорилась с адвокатом. Он подготовит все документы для отказа от наследства. Мне ничего не надо. Я не хочу…
Линн стояла спиной к Хуану. Она очень надеялась, что успеет дойти до машины, прежде чем он заметит ее слезы.
Хуан подошел сзади и легонько прикоснулся к ее руке. Линн вся напряглась и отшатнулась. Она сама не поняла, как так получилось, но вдруг оказалось, что Хуан уже стоит перед ней, преграждая дорогу. Он взял ее лицо в ладони и слегка приподнял, так что Линн волей-неволей пришлось заглянуть ему в глаза.
— Не прячься от меня, дорогая. Тебе не надо стесняться своих слез. Думаешь, я его не оплакивал?
Он обнял ее и прижал к себе. Линн вдруг поняла, что ей хорошо и спокойно в его объятиях. Он нежно гладил ее по волосам, что-то тихонько шептал на ухо. Линн уткнулась липом ему в плечо и дала волю слезам, в которых прорвались вся ее мука и боль, все, что она столько времени сдерживала в себе. Вот чего ей не хватало. Вот чего ей хотелось всю жизнь. Такого вот ощущения безопасности. Таких сильных рук, которые поддержат в любом горе.
— Ладно, сестренка, поедем домой. Давай забудем все плохое, что между нами было, и начнем сначала. Моя мама очень за тебя переживает. Молодой женщине не стоит ходить в здешних местах одной да еще ночью.
Линн хотела было возразить, но вдруг поняла, что у нее просто нет сил, словно она приняла лошадиную долю снотворного и ее уносит в беспамятство.
— Моя машина,-проговорила она, когда Хуан повел ее прочь от виллы.
— Ее пригонят, не волнуйся. А завтра мы вернемся сюда с ключами, и я покажу тебе виллу. Если ты правда не хочешь оставить ее себе, я куплю ее у тебя. Нет, об этом мы поговорим позже, когда оба придем в себя.
Обняв Линн за талию, Хуан повел ее к своей машине, которую оставил на подъездной дороге.
Теперь он был с ней мил и предупредителен, как и положено старшему брату. Как будто не было вчерашнего вечера. Как будто он не говорил, что хочет ее как женщину. Линн была права в своих рассуждениях. Вчера он просто хотел напугать ее и унизить. Теперь, когда первое потрясение прошло, Линн уже пожалела о том, что поддалась минутной слабости и расплакалась у него на глазах. Она попыталась отстраниться, но Хуан держал ее крепко. Он изо всех сил старался окружить ее теплом и братской заботой. Лучшего Линн не могла бы и желать, если бы не одно «но»: еще вчера этот внимательный нежный брат относился к ней с презрением и неприязнью. С какой стати он приехал за ней? Зачем везет обратно в поместье? И почему она позволяет ему увезти себя?
Ответ на первый вопрос она получила, когда они сели в машину. Во всяком случае, Линн решила, что причина была именно в этом.
— Мама никогда меня не простила бы, если бы я вернулся без тебя,-сказал ей Хуан. — Очень надеюсь, что ты дашь нам возможность искупить нашу вину за то, что мы так плохо приняли тебя, дорогая. Мама мучается больше всех, ведь она очень любила твоего отца.
Итак, Хуан везет ее домой ради спокойствия собственной матери. Но почему она сама едет назад?
Разумеется, потому что хочет больше узнать о папе. О том незнакомом ей человеке, который был ее отцом. Какие еще могут быть причины?
Когда они приехали в поместье, Линн спросила у Хуана, можно ли ей не выходить к ужину. День для нее оказался очень тяжелый, и ей не под силу нормально общаться с кем бы то ни было.
— Я скажу Химене, чтобы она принесла ужин к тебе в комнату,-сказал он и добавил как бы между прочим: — А завтра, если у тебя будет настроение, мы можем вместе позавтракать. Обычно я встаю рано. Прежде чем засесть в кабинете, я объезжаю виноградники.
Такая вот у меня привычка. А мама с Мерседес любят поспать подольше. Если Химена и удивилась, увидев, что Линн вернулась, то этого не показала. А когда принесла ужин, лишь приветливо улыбнулась, поставила поднос на столик на балконе и тихонечко вышла.
густой и пряный креветочный суп был просто восхитителен. Линн так наелась, что едва притронулась к овощному салату. На десерт тоже сил не осталось, зато она с удовольствием выпила кофе.
Линн сидела на балконе, глядя на темнеющее небо и слушая стрекот цикад. Воздух был напоен восхитительными ароматами, тонкими и неуловимыми. Уставшая, переполненная впечатлениями девушка засыпала, хотя было еще довольно рано. Только начало одиннадцатого.
Снизу, из внутреннего двора, доносился тихий плеск фонтана. Потом к нему присоединились приглушенные голоса. Линн стало любопытно. Стряхнув дремоту, она встала с кресла и подошла к перилам балкона. Через двор проходили Хуан и его мать.
— Я так рада, что ты уговорил ее вернуться,-разобрала Линн слова своей мачехи.-Я чувствую себя такой виноватой… Подумать только, что ей пришлось пережить! Если бы Эймон знал…
Судя по голосу, она готова была расплакаться. У Линн тоже защипало глаза, а в горле встал комок.
— Это моя вина,-отозвался Хуан.-Я составил о ней совершенно превратное мнение. Но ты не волнуйся, мама. Мы сделаем все, чтобы она нас простила.
— А вилла? Сеньор Фолгейра сказал, что она твердо решила отказаться от наследства.
Они вошли в дом, и больше Линн их не слышала. Она со вздохом вернулась в комнату. Почему она позволила Хуану уговорить себя вернуться в поместье? Только ли потому, что ей хочется узнать о папе… или дело отчасти было и в самом Хуане?
Линн вдруг стало страшно. Когда-то, давным-давно, она поклялась себе, что любовь в том смысле, в каком ее понимают большинство девушек, не для нее. Ей совсем не хотелось замуж.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46