– Ну не удержал человек равновесия, получил доской по балде – бывает»…
– Самурай, которого вы изволили спасти, не умеет плавать и скрыл это! – наконец сообщил Бунтаро, пнув провинившегося ногой. – Он достоин позорной смерти.
Ал посмотрел в глаза самураю. Тот начал кланяться, что-то лепеча в свое оправдание.
Ал ничего не понял, и на помощь ему пришла слышавшая весь диалог Тахикиро. Она уже приучилась общаться с господином простыми словами, дополняя сказанное жестами.
– Такеда-сан, – она кивнула в сторону самурая, – говорит, что это бесчестие для него не участвовать в передовом отряде «Акула». Потому что его предки уже тысячу лет являются самураями. А значит, он должен быть впереди.
– В авангарде, – помог ей Ал. – Он же не умеет плавать. А я сказал, если самурай уметь плавать – серфинг можно. Если не уметь – нельзя.
– Да. Такеда-сан понимает, что он провинился, и просит вас наказать его.
Последнее можно было и не говорить, все у этих проклятых японцев сводилось к простейшей формуле: приказ – нарушение – наказание. Все почему-то больше заботились о том, чтобы умереть почетной смертью, нежели чтобы выжить и досадить как можно большему числу врагов.
– Пусть учится плавать. Тренируется каждый день. Здесь, с господином учителем. Это хороший самурай. Выбрасывают мусор. Это не мусор. – Ал был доволен собой и своим японским, хотя и сознавал, что тот далек от совершенства. Главное, чтобы его понимали и он улавливал суть сказанного, остальное придет.
Ал специально сказал «здесь с учителем», потому что получивший приказ самурай мог тренироваться и в одиночестве, а с его дурной башкой и полным отсутствием тормозов, такие тренировки в открытом море могли угробить упертого дурака.
С японцами следовало оговаривать каждую мелочь.
Ал недосыпал и был постоянно голодным, сказывалось отсутствие привычных продуктов. Особенно не хватало хлеба и кофе.
Поначалу, еще дома, он думал, что в отличие от Блэкторна, страдавшего в Японии от отсутствия хлеба и мяса, он любит японскую кухню и понимает их обычаи. Черта с два! Японская кухня XVII века разительно отличалась от традиционной кухни нашего времени. Так, в ней совершенно отсутствовали блюда, содержащие животные жиры, молоко, масло. Почти совсем не было яиц.
Поняв, что хозяин страдает от отсутствия привычной ему пищи, Фудзико послала сестру на охоту, и та приволокла упитанного фазана.
Повар сразу же отказался потрошить птицу, умоляя Фудзико тут же казнить его, как не справившегося с обязанностями. Рядом с отцом на коленях стояли все его шестеро детишек. Фудзико пришлось пригласить на один вечер повара-христианина, вычтя деньги, полагающиеся за готовку, из жалования своего повара.
В этом плане она полностью поддерживала точку зрения мужа, не любившего зря проливать кровь. Тем более что в деревне было проблематично отыскать подходящего повара, а на доставку другого из Осаки или Эдо ушла бы уйма времени.
За три месяца пребывания Ала в Андзиро Фудзико сделалась совершенно необходимой ему. Так, каждый день он вставал, и она или служанка уже несли ему чистое и отглаженное кимоно, набедренную повязку, пояс и носки. Когда он возвращался домой, его всегда ждала ванна, еда и саке. Она вела все его дела, неизменно извиняясь, если он выпивал больше того, что имелось в доме.
Наконец, Фудзико регулярно отправляла деньги кормилице, воспитывающей малыша, которого ее господин назвал своим сыном. Сам Ал за все три месяца так и не сподобился повидаться с приемышем, зная, что Фудзико все устроит наилучшим образом.
Ал любил ее веселость и усердие, то, как она старалась помочь ему, взвалив на свои хрупкие плечи все домашние заботы и предоставив Алу выполнять свой долг перед Токугавой.
Фудзико даже научилась владеть пистолетами, так как считала, что это может ей пригодиться, если мужу будет грозить опасность.
Все это не могло не трогать Ала, заставляя его относиться к своей наложнице с теплотой и нежностью.
Глава 42
Если кто-то попросил тебя помочь ему лишиться жизни, но ты не хочешь этого и не можешь найти достойную причину, чтобы отказаться, делай то, о чем тебя просят.
Беспричинный отказ большая обида.
Из высказываний Тода Бунтаро

Однажды, во время учений, к Алу подбежала домашняя служанка, обычно подающая ему по утрам горячее полотенце ошипури, она громко и невнятно бормотала что-то, кланяясь и упрашивая его идти с ней.
Из всего ее лепета Ал уразумел только одно, что-то случилось с Фудзико. Скорее всего, что-то ужасное.
В этот момент Ал занимался подготовкой стрелков. Кивнув готовому поразить мишень Бунтаро, чтобы тот подменил его, Ал побежал к дому.
Фудзико ждала его на веранде. Не умываясь, он влетел к ней, на ходу сбрасывая сандалии.
– Фудзико? Нан дec ка? – Что такое?
Фудзико сидела с застывшим лицом, смотря в одну точку. Она не среагировала, когда Ал, огромный и взъерошенный, влетел на веранду, рухнув перед ней на колени.
– Фудзико? Ион dec ка? – повторил Ал, тронув ее за плечи.
Звуки голоса господина вернули ее к жизни, и женщина залилась слезами, прикрывая лицо широким рукавом кимоно.
– Фудзико? Господи! Что же случилось? – Ал старался отвести ее руки от лица. – Аната-но кибун дайдзебу дec ка? – Как твое здоровье?
– Аригато, генки дec. – Спасибо. Все хорошо. – Ответила она сквозь слезы.
Ал обнял ее и начал укачивать, как маленького ребенка.
Фудзико попыталась было отстраниться, что-то объясняя ему. Наконец, он вышел с веранды и, велев служанке принести госпоже чай, отправился к своему сундучку, в котором хранился словарь дона Алвито. Достав книгу и еще раз глянув на шелковую пеленку, в которую был завернут младенец, принесенный кормчим в первый день, он вернулся на веранду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107