– Ты справишься, я знаю, – заверила его Аннунсиата, – я сожалею, что возлагаю на тебя такую тяжелую ношу, но у тебя хватит сил. Надеюсь, ты простишь меня.– Я всем обязан тебе, – ответил Кловис серьезно. – И это не продлится долго.– Ты напишешь и дашь знать Кэти и Сабине? – спросила Аннунсиата. – Будет лучше, если это сделаешь ты.– Осмелюсь сказать, что у них возникнут свои трудности. Наверняка в Шотландии будет восстание.– Мы все должны помогать друг другу. Она закусила губу:– Я чувствую, что мне не следует уезжать. Он взял ее руку и сжал ее.– Мы уже проходили через все это. Ты знаешь, что так лучше.Его рука была теплой и твердой и успокоила ее. Он обладал какой-то силой, источник которой она никогда не могла обнаружить, никогда не связывала: ее с собой. Даже сам Кловис не знал точно, что это было и что он чувствовал по отношению к Аннунсиате. Он только был уверен, что вся его жизнь, его сердце находились, как во сне, в ее тени, и хотя он много раз мог жениться, и жениться удачно и выгодно, в его жизни не могло быть места ни для какой другой женщины, пока он служил ей.Тяжело было расставаться с отцом Сен-Мором, который всем сердцем желал следовать за своей госпожой, но чья плоть была слаба.– Дети нуждаются в вас, – сказала Аннунсиата. – Кому еще я могу доверить их образование и их души?Нелегким оказалось и расставание со слугами, которые были такими преданными, сражались бок о бок с ней, заботились о ней, и о которых она заботилась в течение стольких лет. А как проститься с Джоейн Берч, которая не разлучалась с ней с того времени, как Аннунсиата впервые приехала в Лондон почти тридцать лет назад, и была свидетельницей всех успехов и огорчений своей хозяйки. Но из-за лихорадки, что пронеслась по Морлэнду зимой, Берч стала болезненной, и морское путешествие в самом начале марта плохо сказалось бы на ее здоровье. Она без возражений, покорно приняла необходимость остаться, но когда настал момент отъезда, ее неглубокие от наступающей слепоты глаза наполнились слезами.– Ты нужна здесь, – повторила Аннунсиата. – Разлука будет недолгой.– Да, моя госпожа, – промолвила Берч, крепясь. Аннунсиата захотела поцеловать ее, но она знала, что Берч это не вынесет, что ей будет стыдно плакать на виду у других слуг. Поэтому Аннунсиата лишь попросила:– Помогай Кловису. Заботься о детях. Я скоро вернусь.– Да, моя госпожа, – отвечала Берч, но ее глаза говорили совсем иное.Тяжело было расставаться с Карелли, который уезжал на следующий день с Мартином и, некоторыми другими мужчинами в Ирландию. Ее высокий мальчик с легкой, чуть ленивой грацией, ростом, цветом волос и чертами Ральфа, ничего не унаследовал от Аннунсиаты, кроме темных стюартовских глаз. Она отозвала его в сторону прошлой ночью и с большой для себя болью рассказала ему тайну его родословной. Принц Руперт, которого Аннунсиата любила, и любовницей которого едва не стала, был в действительности ее отцом. Только вмешательство в последний момент Эдуарда предотвратило этот ужасный грех, поскольку мать Аннунсиаты никогда не открывала ей, кто был ее отцом. Вмешательство произошло вовремя, чтобы предотвратить деяние, но слишком поздно, чтобы оборвать любовь, которая жила в ее сердце, которую надо было навсегда отрезать, спрятать, от которой надо было отречься. Карелли следовало накануне такой важной кампании знать, что за кровь течет в его венах.– Ты Стюарт, Карелли, – объявила она, – праправнук короля Джеймса Первого, внук величайшего воина, какого когда-либо знал мир. Твой дед сражался, чтобы сохранить на троне короля Карла. Теперь ты будешь сражаться, чтобы вернуть трон королю Джеймсу, твоему кузену. Будь достоин имени Стюартов. * * * В сером сумраке перед рассветом они уезжали из Морлэнда в Альдбро, где их ждал корабль. Хотя отъезд планировался спешно, это не было поспешным бегством, и Аннунсиата брала с собой лошадей, слуг, деньги и драгоценности, так как она не хотела приехать в Сен-Жермен нищей. Она взяла малышку Альену и Мориса, Доркас для ухода за девочкой, Хлорис, девушку-служанку Нэн, своего лакея Гиффорда, конюха Даниэля и Джона Вуда, которого приставили к Морису.Земля еще не оттаяла, и они без особых трудностей преодолели долгий пути, избегая глубокой замерзшей колеи и проезжая по открытым полям, где уже давным-давно уцелевший после зимы скот съел все жнивье. Они достигли маленькой гавани вскоре после полудня, найдя корабль плавно покачивающимся на якоре между серым морем и серым небом, и смогли все доставить на борт до наступления темноты. Затем пришло время прощания. Гиффорд предусмотрительно отошел в сторону к самому краю воды. Мартин отослал свой вооруженный эскорт на берег, где его люди должны были ждать дальнейших указаний. И это была вся уединенность, которой они смогли добиться.– Моя госпожа, – начал Мартин, беря ее за руки. Этих двух слов было достаточно, чтобы затрепетало ее сердце от близкой разлуки. Завтра он отправится в Ирландию, там будет сражаться за своего короля.– О, Мартин, береги себя, будь осторожен. Соленый ветер трепал ее локоны, случайно выбившиеся на лоб из-под капюшона.– Насколько это будет возможно, – ответил он. Мартин привлек ее к себе и поцеловал в прохладные щеки и в глаза. Они были влажные и соленые, но то ли от морского ветра, то ли от слез, он не знал. Он разыскал ее губы. Тоже холодные, они потеплели от его поцелуя. Он закрыл глаза.– О Боже, я люблю тебя, – прошептал он. – Только тебя. Навечно.Звуки моря и перекатывающихся камней смешивались с жалобными стонами чаек, которые трепетали в небе подобно мокрому белью на ветру. Чувствовался соленый запах воды и водорослей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134