Дом Челмсфордов был свободен, а так как за ним добросовестно следили, то нескольких дней работы хватило на подготовку его для графини, наём необходимой обслуги и проветривание и чистку комнат. Берч приехала из Морлэнда наблюдать за приготовлениями, настолько довольная тем, что покинула владения Индии и возвращается на службу к своей настоящей госпоже, что не могла никому признаться в этом. Кловер, приближающаяся к пятнадцатилетию, приехала тоже. Она всегда желала быть там, где Кловис. Теперь она восхищалась Лондоном и страстно ждала возвращения такой знаменитой личности, как графиня, о которой она слышала рассказы всю свою жизнь. Она стала правой рукой Берч, под ее руководством гладились одеяла, расставлялись цветы, развешивались заново очищенные картины и гобелены.Наконец пришло известие, что графиня и ее прислуга – Хлорис, Доркас, Гиффорд и Даниэль достигли Гринвича и поднимаются вверх по реке на парусной барже. Нэн осталась прислуживать Альене в Сен-Жермен. Они высадились у Лондонского моста, где Кловис встретил их с быстрой гребной лодкой, чтобы доставить к лестнице Уайтхолла. Багаж должен был следовать за ними. Стояли самые длинные в году дни. Свет заливал небо. Река приятно пахла мальвой, папоротником, камышом. Берега покрыты дурманящей пеной цветов бузины. Высоко в небе скользили ласточки и громко кричали высокими приятными голосами. Он лестницы Уайтхолла до дома Челмсфордов было недалеко. В девять часов вечера графиня Челмсфорд снова ступила на порог своего дома и вошла в большой зал, выложенный черно-белыми плитками. Джейн Берч встречала ее. Она сделала глубокий реверанс, а затем стояла и смотрела на нее с трясущимися губами. Она и графиня уже были стары и не чаяли когда-либо встретиться снова.– О, моя госпожа, – только и смогла вымолвить Берч.Аннунсиата встряхнула головой.– Не плачь. Пожалуйста, не плачь, – произнесла она с усилием.Но это была невыполнимая просьба. Аннунсиата хотела обнять свою служанку и подругу, но стойкое следование Берч приличиям сделало это невозможным. Две женщины стояли несгибаемо, как солдаты в четырех футах друг от друга и плакали. Книга втораяЧертополох и роза Она игрива и скромна,Умна, искусно ум скрывая,Беспечна и забот полна.Притворства в ней не замечают.
Глазами ранит вас она,Потом развеет подозрения,Внушив, что не ее вина.Но цель здесь есть, и есть уменье. Вильям Конгрейв. «Погоня за прекрасным Амуром» Глава 8 Аннунсиата отмечала свое возвращение в Англию тем, что слегла в постель с жестокой простудой и ознобом, и у нее не возникало никакого желания снова встать на ноги. Как будто изгнание было само болезнью, а она вернулась домой словно выздоравливающей – слабая, неуверенная в себе, утомленная. Ее кровать с серыми занавесями из тафты и алым парчовым покрывалом служило ей удобным и изящным приютом. Удобства и изящества ей не хватало во Франции. На противоположной от кровати стене висел портрет кисти Виссинга с изображением ее сына Руперта, передающего ей свой меч. Справа на черном лакированном столике стояли серебряные кувшины и чаши с выгравированным на них изображением оружия Баллинкри, которые ранее принадлежали ее сыну Хьюго. Слева в углу располагалась статуя негритянского мальчика почти в натуральную величину. Ее привез из Неаполя первый муж Аннунсиаты. Все сокровища вокруг принадлежали ей. Она вполне довольствовалась тем, что лежала мирно в постели и наблюдала, как Берч и Хлорис двигаются по комнате, распаковывают и проверяют ее вещи, вспоминая более счастливые времена.Много посетителей приходило к дверям дома Челмсфордов. Несмотря на то, что присутствие графини в Лондоне было неофициальным, старые друзья желали приветствовать ее, карьеристы надеялись на успех, а другие просто хотели бесцеремонно поглазеть на известную даму. Но немногих допустили. Ее болезнь дала для этого удобную отговорку Гиффорду, великолепному в новой ливрее, произведенному за верность в мажордомы. Даже после того, как Аннунсиата поднялась с постели и отважилась даже погулять по саду и проехаться в небольшом фаэтоне по парку Сент-Джеймс, она сохранила свое уединение, общаясь с внешним миром посредством ежедневных визитов Кловиса. Кроме одного короткого визита в Морлэнд, он оставался в Лондоне безвыездно с июня.– Как они будут управляться без тебя? – как-то спросила его Аннунсиата, когда они поздно неспешно завтракали в саду холодной говядиной, Венслидейлским сыром, белым хлебом и черной вишней. – Не остановится ли все без твоего руководства?– Я надеюсь, что обучил своих помощников так, что лучше не надо, – успокоил ее Кловис. – Между прочим Матт взял на себя значительную часть дел в прошлом году. Думаю, скоро придет время, когда я смогу все оставить на него.– Давно пора, я полагаю, – кратко заключила Аннунсиата. – Он уже взрослый.– Ему едва исполнилось восемнадцать, запротестовал Кловис, – а управление всем имением Морлэндов – огромная задача для мальчика, который только недавно стал мужчиной.– Его отец делал это с пятнадцати, – напомнила Аннунсиата.– Но его отец исключительная личность, – мягко возразил Кловис.– Да, – согласилась Аннунсиата.Здесь в саду на этом самом месте она и Мартин сидели и ели вишни в тот день, когда пришел Хьюго и нарушил их покой.Кловис разглядывал ее лицо некоторое время, а затем сказал:– Он так желает увидеть тебя. Ты поедешь домой? Хотя бы ненадолго.Аннунсиата вернулась из своего далека, слегка нахмурилась и попыталась понять значение его слов. Затем она произнесла:– О, ты имеешь в виду маленького Матта?– Не такого уж маленького сейчас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134