- Но ведь ты такая молоденькая. Ты сама еще ребенок!
- В прошлом месяце мне исполнилось шестнадцать, - пробормотала Оливия и подняла на Ханну умоляющие глаза. - Не дайте им причинить вред моей малышке!
- Разумеется, милая, разумеется. О, проклятые родственнички! - Ханна сжала кулаки, затем порывисто обняла Оливию. - А как получилось, что ты стала матерью в таком юном возрасте?
Подбородок горничной задрожал, на ресницах вновь повисли слезы.
- Отец Колет был моряк. Его звали Джек. Я думала, он любит меня и готов на мне жениться. Мисс, он говорил такие слова! - Слезы заструились по щекам. - Когда он узнал, что я беременна, он тотчас охладел ко мне. Оказалось, что Джек давно женат, а я совсем ему не нужна. Он ушел в море, и больше я его не видела.
- Так ты растишь Колет одна? Только ты и твоя мать?
- Мой отец умер много лет назад, а других родных у меня не осталось. А у несчастной матери уже давно болят ноги, и она еле ходит.
- Еле ходит? Но как же она справляется с ребенком, пока тебя нет? - ужаснулась Ханна.
- Ей тяжело, - призналась Оливия. - Я постоянно беспокоюсь. Мне кажется, что однажды может случиться непоправимое, а меня не будет рядом.
Ханна потрясенно посмотрела на Слейда. Тот окинул ее и Оливию мрачным взглядом и отвернулся, упрямо выпятив подбородок. Однако Ханна, возмущенная несправедливостью судьбы, не смутилась.
- Слейд! - попыталась она привлечь внимание мужа. - Что нам делать с такими ужасными людьми?
- Я сам все решу, - небрежно бросил Слейд, не оборачиваясь.
От его тона Ханне стало тоскливо. Он словно удалялся от нее с каждой минутой, и его отношение к ней казалось страшной несправедливостью.
Господи, ну почему она не доверяла ему? Она заслужила его холодность! Какой нелепый просчет!
- Сколько твоей дочери? - спросила она Оливию.
- Девять месяцев, мисс.
- Уже девять? - Ханна вытаращилась сначала на горничную, затем на мужчин. - Да вы хотя бы представляете, как рано она забеременела?
Слейд молча покачал головой. Дадли же, казалось, всерьез призадумался над вопросом.
- Ну-ка, подсчитаем, - пробормотал он. - Девять месяцев от рождения да еще девять в чреве матери… э-э… получается восемнадцать, то бишь полтора года. - Он почесал рыжую голову. - Выходит, малышка забеременела…
- Эй! - оборвал его расчеты Слейд и отвесил другу оплеуху. - Тебя не просили подсчитывать! Что ты копаешься в числах?
Дадли насупился и замолчал, обиженно взглянув на Слейда, а затем на Ханну.
- Вычислять не требовалось? - спросил он. - Ну, тогда прошу извинить мою бестактность. - Великан чуть заметно поклонился Оливии, затем нагнулся к уху Слейда и громко зашептал: - Она забеременела в четырнадцать с половиной. И возможно, до того уже была не… э…
Оливия ахнула и опустила глаза. Слейд отвесил Дадли очередную оплеуху.
- Да помолчи ты, болван!
- Мужчины редко бывают наделены чувством такта, - заметила Ханна, гладя горничную по волосам. - Они с такой легкостью могут обидеть несчастную женщину, и большинство из них даже не заметят нанесенного ущерба.
- Так поступают не только мужчины, - хмыкнул Слейд, и Ханна пристыжено замолчала.
Дадли вновь глубоко задумался.
- То есть, мисс Ханна, вы хотите сказать, что мы, мужчины, крайне толстокожие существа? И что наши мелкие проступки ранят вас, женщин, куда сильнее, чем мы можем представить? - Он почесал затылок. - Гаррет, а ведь, возможно, она права. Ты знал такое о нас? Знал? А почему же не поделился своим знанием со мной?
Слейд усмехнулся и махнул рукой.
- Замолчи, Эймс. Слушая тебя, я начинаю жалеть твою несчастную мать.
- Мою мать? - Дадли обернулся к Ханне. - Как вы полагаете, Ханна, мужчины часто обижают своих матерей?
Оливия криво улыбнулась. Ханна покачала головой и тоже улыбнулась:
- Дадли, мать дает жизнь своему ребенку. Разве тебе этого мало для уважения и любви?
- Дает жизнь, ха, хорошее определение! - воскликнул Дадли отчего-то очень радостно. Слейд смотрел на него во все глаза, силясь понять, валяет ли друг дурака или тема всерьез его задела. - Интересно, сколько я весил, когда родился? - продолжал Дадли. - При моем нынешнем весе я мог быть весьма крупным ребенком. Что, если, производя меня на свет, моя мать страдала?
Все молчали, ошеломленные. Ханна переглянулась с Оливией и Слейдом.
- Пожалуй, стоит попросить у матери прощения за все те неприятности, которые я ей доставил, - подвел итог Дадли. У Слейда раскрылся рот. - Прошу меня извинить, друзья, я принял решение и должен откланяться. Слейд буквально взвился.
- Ты хорошо подумал, приятель? - дернул он Дадли за рукав. - Неуклюжие извинения могут свести твою несчастную мать в могилу. Она заподозрит в твоих словах жестокую шутку.
- Вот! - назидательно воздел палец к потолку Дадли. - Вот! Ты абсолютно прав, мой друг. Моя бедная мать не ждет от меня ничего хорошего. Я должен все изменить. - Он заходил по комнате, заложив руки за спину. - Для начала я попрошу прощения за свои выходки. А потом… потом я нанесу визит мисс Уоннмейкер. Мать часто умоляла меня обратить внимание на эту девицу. А ведь малышка недурна собой и так ест меня глазами! - Дадли самодовольно ухмыльнулся. - Что, если мне жениться, а, Слейд? Последовать твоему примеру? Статус женатого мужчины откроет для меня двери в сенат. - Он горделиво взглянул на друга. - Сенатор Дадли Эймс собственной персоной. Недурная мысль, да?
Слейд в ужасе взглянул на Ханну. Не успел он ничего ответить, как рыжий здоровяк степенно покинул комнату и зашагал по коридору.
Несколько минут стояла напряженная тишина.
- Что ж, Ханна, - наконец заявил Слейд, - можешь собой гордиться.
- С какой стати?
- Ты только что, в течение каких-то пяти минут, наставила Дадли на путь истинный.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106