– Гейбриел похлопал Дональда по плечу и оглядел своих соратников. – Но если девчонка откажет, тогда я сделаю то, что считаю правильным, и привезу ее туда, где ей и положено быть. Возможно, если она увидит тот вред, который приносит проклятие, то примет верное решение.
– Или ее богатый отец не поедет за тобой с петлей в руках, – пробубнил Патрик.
– Все может быть, – согласился Гейбриел. – Но когда мы будем дома, в своих северных землях, ничто не сможет помешать нам.
– Да. Это точно. – Броуди потряс кулаком в воздухе и выкрикнул боевой клич Макбраденов. Патрик, Ангус и Эндрю как по команде повернули головы и эхом повторили за ним.
Гейбриел улыбнулся, Дональд скривился в отвращении, ожидая, когда они утихомирятся, а затем посмотрел на них слезящимися глазами.
– Наверное, мне надо напомнить вам, что мы пока еще в Лондоне и не можем увезти девчонку из дома, словно она овечка из чужого стада.
– Мы-то как раз можем, Дональд, – усмехнулся Гейбриел.
– Нет ничего проще, – вмешался Патрик, но тут же притих под хмурым взглядом Гейбриела.
– И как ты собираешься устроить это маленькое чудо, Гейбриел Макбраден? – полюбопытствовал Дональд.
– Дональд, ты что, хочешь уступить англичанину? – спросил Ангус.
– И не думаю… Но я не хочу, чтобы девушка пострадала или испугалась. – Дональд смотрел на них так, словно был все еще молодым воином, полным сил и готовым к битве. – Это только разозлит ее, и тогда она откажется выйти за него.
– Она выйдет за меня, – заверил Гейбриел. – Не стоит беспокоиться, Дональд.
– Но я боюсь, – настаивал Дональд, – что ты проникнешь в дом Депфорда, украдешь девчонку и женишься на ней силой.
– А что еще мне остается делать? – спросил Гейбриел. – Мои люди голодают, твои люди голодают, Дональд Фарлан. И единственное, что я могу сделать, чтобы прекратить это, – жениться на твоей внучке.
После его резких слов последовало глухое молчание.
– Я знаю о проклятии, Гейбриел, – наконец сказал Дональд. – Моя собственная дочь нарушила данное слово и ввергла нас в эту пучину.
– Именно, – согласился Гейбриел. – И моя обязанность, как вождя клана, – исправить ошибку. А для этого я должен жениться на Кэтрин. – Его голос стал мягче, и друзья заметили это изменение. – Она не будет пленницей, Дональд. Она будет желанной женой, которая подарит мне сыновей. И проклятие будет снято с нашего рода, и тогда процветание вернется на наши земли.
– Но когда? – спросил Дональд. – На сколько? Сколько еще поколений будет жить так, как мы, рабами проклятия?
Гейбриел громко рассмеялся, но в его смехе отсутствовал юмор.
– Это я – раб проклятия, не вы.
– Оба клана… – рассердившись, начал Дональд.
– Мой клан, – перебил Гейбриел, ударив себя кулаком в грудь и заставляя замолчать остальных. – С того часа, как умер мой отец, я стал наследником своего дяди и унаследовал эту ответственность. Я тот, кто должен жениться на девушке с родинкой в виде кинжала, и мои чувства здесь не имеют значения. Я обязан сделать это, чтобы спасти наш народ от вымирания.
Дональд нахмурился.
– Ты говоришь, что твои чувства не имеют значения?
– Может быть, со временем, какое-то чувство и появится между нами, – сказал Гейбриел. – Но несмотря ни на что, я намерен относиться к ней как к жене вождя клана, то есть со всей учтивостью и уважением. Клянусь тебе.
Дональд обвел взглядом соратников Макбрадена, затем снова взглянул на Гейбриела:
– Подумай, что ты делаешь, и не жди от меня помощи.
– Хорошо.
Дональд кивнул, затем повернулся и вышел из холла, оставив Макбрадена наедине с его друзьями. Им предстояло детально продумать предстоящие действия.
Часы пробили восемь, и Кэтрин с любопытством отвела глаза от книги, которую читала. Время ужина, а Пег до сих пор не пришла, чтобы помочь ей одеться к столу.
Нахмурившись, Кэтрин заложила страницу и убрала книгу, затем поднялась и взяла колокольчик. Ее голова все еще чуть-чуть кружилась после того, что с ней произошло днем, и где-то в глубине сознания продолжали звучать голоса, как журчание недалекого ручейка.
Кэтрин бросила взгляд на часы. Пять минут прошло, но никто не ответил на ее зов. Она подошла к двери, надеясь, что там горничная или кто-нибудь из слуг, они пошлют к ней Пег.
Но ручка не хотела поворачиваться.
Кэтрин схватила ее обеими руками, надеясь, что дверь поддастся, и потянула. Ее что, заперли? Собственный дом стал для нее тюрьмой?
Кэтрин с размаху ударила в дверь кулаком.
– Пег. Где ты? Пегги!
Никакого ответа.
Она била снова и снова, страх поднимался в груди и подкатывал к горлу, сжимая его, словно невидимый кулак.
– Пег, открой дверь! Меня кто-то запер.
Снова молчание. Не слышно ни звука.
Кэтрин сжала пальцы в кулак и изо всей силы ударила в дверь, не желая сидеть взаперти, как ее мать. Нет, она не хочет, чтобы ее заперли и привязали к постели, опасаясь, что она может что-то сделать с собой. Бедная мама, она заговаривалась и пела странные песни, нет, Кэтрин не хочет этого. Не хочет, как ее мать, со странной блаженной улыбкой на лице, прыгнуть навстречу своей смерти.
Собственное бессилие привело Кэтрин в отчаяние, колени ослабли. Она упала на пол, одна рука продолжала тянуться к двери. Ее заперли. Она в тюрьме, собственный дом стал для нее тюрьмой. И ее тоже свяжут?
Дыхание судорожно вырывалось из плотно сжатого рта. Может быть, это просто ошибка? Может, что-то случилось с замком? Не мог же отец решить, что дочь сошла с ума? Он просто боится, что это может случиться. Кэтрин не может винить его за такие мысли, разве она сама порой не думала так же?
Сев на пол, она прижалась спиной к двери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73