– Ну, сможет ли кто-нибудь показать мне мой новый дом?
Однако никто даже не пошевелился. Напряжение, в конце концов, стало настолько невыносимым, что Женевьева, рискуя вызвать неудовольствие соседей, шагнула вперед, не желая совсем разобидеть Нел в первый же день ее приезда в Дэнсез Медоу.
– Я покажу тебе, Нел, – спокойно произнесла девушка и взглянула через плечо на Джошуа Гринлифа. – Может быть, когда вы с сыновьями закончите дела на пристани, то поможете перенести вещи?
– Не слишком ли ты вежлива со своими рабами? – заметила Нел, когда они отошли от причала.
Женевьева возмутилась:
– Они вовсе не рабы, Нел! Джошуа – мой друг и деловой партнер. Он – свободный человек.
Нел лишь неодобрительно поджала губы и небрежно кивнула в сторону своих рабов, которые тут же направились следом за ними. Это были мальчик-мулат лет двенадцати и три девушки, которые выглядели настолько одинаковыми, что, скорее всего, приходились друг другу сестрами.
Все вместе они направились к западному концу улицы, а затем свернули на заросшую тропинку, которая вела на заброшенную ферму. Дом Паркеров вот уже четыре года стоял необитаемый. Ветра и непогода еще больше растерзали его, труба обвалилась, вьющиеся растения заплели обожженные стены.
От цветника Эми, которым она когда-то так гордилась, веяло запущенностью и тоской. Он успел зарасти сорняками, и только головки ноготков, которые уже пошли в семена и от этого казались грязными, напоминали о былой заботе миссис Паркер. Здесь же медленно гнил стульчик для прополки, сделанный когда-то Сетом.
– Черт возьми, да это же пустырь, – проворчала Нел.
– Когда-то здесь был дом, – тихо ответила Женевьева, вспомнив, как Эми любила сидеть в палисаднике, напевая своей маленькой дочке и одновременно занимаясь цветами.
Девушка вкратце рассказала Нел о том, что произошло с семьей Паркеров.
– Я всегда знала, что Эми плохо кончит, – заявила Нел. – В ней никогда не было прочного стержня, – она подбоченилась. – Будь уверена, я справлюсь со всем лучше, чем наша малышка Эми. Генри пока остался по делам в Вильямсбурге, но он пришлет мне людей, чтобы помочь с весенними посадками. Пиггот собирается выращивать здесь пшеницу для виски, – глаза Нел гордо сверкнули. – У меня есть еще четыре негра впридачу к этим рабам.
– Поздравляю, – сухо выдавила из себя Женевьева.
– Между прочим, тебе тоже нужно подумать о том, чтобы заиметь собственных рабов, – не заметив сарказма в ее голосе, предложила Нел.
Женевьева недовольно нахмурила брови:
– Власть над другим человеком нужна мне не больше, чем луна или звезды.
Нел покачала головой.
– Ты никогда не обращала внимания на условности, – с этими словами она принялась внимательно осматривать свои новые владения: заглянула во все углы двора, зашла в дом, потом с разочарованным видом повернулась к Женевьеве: – Да, потребуется время, прежде чем этот дом станет пригодным для того, чтобы сюда ступила моя нога. Поэтому пока ты можешь рассказать о себе. Помнится, когда мы виделись в последний раз в Йорке, Генри старался найти тебе мужа, вот только желающих что-то не оказалось, – ядовито добавила Нел.
– Меня это не слишком огорчило, – быстро ответила Женевьева. – Я вполне самостоятельно выращиваю табак.
Нел пожала плечами, показывая, что на нее это не производит впечатления.
– Кстати, а как поживает твоя дорогая Пруденс? Женевьева тяжело вздохнула. По сей день при воспоминании о своей многострадальной подруге слезы наворачивались у нее на глаза.
– Пруденс умерла при родах больше четырех лет назад.
Нел понадобилась почти минута, чтобы переварить эту новость, затем она пробормотала:
– Какая жалость, – но голос женщины был так ровен, что Женевьева усомнилась в искренности ее скорби. – Рурк Эдер, наверняка, уже снова женился? Я помню его таким великолепным, потрясающим мужчиной.
– Нет, Рурк живет один, со своим сыном. У него работает женщина по имени Мими Лайтфут, которая и заботится о ребенке…
– Со своим сыном? – переспросила Нел. – Но Рурк вовсе не такой уж простофиля!
Женевьева с леденящей душу ясностью вспомнила, как Нел разгадала на корабле тайну Пруденс. Она выпрямилась и, твердо глядя в глаза женщины, бросилась на защиту памяти подруги.
– Я очень надеюсь, что ты не настолько дурно воспитана, чтобы измышлять сплетни о том, что Хэнс – не собственный сын Рурка Эдера, – горячо проговорила Женевьева, сжимая кулачки. – Никогда не смей этого делать, Нел!
Нел внимательно посмотрела на маленькие, плотно сжатые кулачки Женевьевы, которые, наверняка, напомнили ей ту давнюю потасовку на «Благословении», и быстро сменила тему разговора, не желая снова ввязываться в подобную историю.
– Кстати, до приезда Пиггота я свободна, а Рурк Эдер, несомненно, нуждается в компании. Я должна нанести ему визит.
– Его сейчас нет здесь, Нел. Он в Кентукки: воюет на стороне патриотов.
– Значит, Рурк скоро вернется домой, – уверенно заявила Нел. – Бунтовщики уже выбиты из всех фортов на побережье. Генерал Корнвалис крепко держит в своих руках весь юг.
Женевьева, услышав это, гордо вскинула голову:
– Ненадолго, Нел. На нашей стороне – французы.
Нел неприязненно улыбнулась в ответ, задетая уверенностью девушки:
– Ай-яй-яй! Неужели ты превратилась в патриотку этой страны? Неужели то, что ты родилась в Англии, совершенно не имеет для тебя никакого значения!
– Я появилась на свет в самых грязных лондонских трущобах. Наша родина не дала мне ничего, кроме пустого желудка и всех мыслимых болезней, которые только может породить бедность. Как ты можешь требовать от меня верности Англии?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129